Демьян Бедный
Демьян Бедный
(1883-1945; автобиография ). - Вряд ли хоть одному из наших писателей выпала на долю история жизни более страшная и выразительная, чем детство Д. Б. В ранние годы теснейшим образом он был связан с людьми, в душе и на платье своем носившими все запахи уголовщины и каторги. И нужны были огромные внутренние силы, чтобы так легко стряхнуть с себя эту грязную накипь жизни. Ужасающая жестокость и грубость окружали детство Д. Б. Предки его, по фамилии Придворовы, принадлежали к военно-поселенцам Херсонской губ. Военные поселения - детище страшного Аракчеева - представляли собой худший вид крепостного права, худшее рабство, какое только знал мир. С величайшей завистью смотрели военно-поселенцы на обыкновенных крепостных. После падения крепостного права дух аракчеевщины еще долго витал над всей Херсонщиной, поддерживая в местном населении жестокость, буйство, бандитско-разбойничьи инстинкты, нашедшие свои отзвуки позже в махновщине и григорьевщине.
Жизнь Ленина никакая опасность не угрожала, хотя и не очень. Одна пуля попала под плечо, повредив легкие и вызвав кровоизлияние в плевру. Застрял в шее над правой ключицей. Второй пронзил плечо, сломал кость и остановился в левом плече. После убийства большевики начали распространять культ Ленина по незаметному масштабу.
Это противоречило, как пишет советчик Джозеф Пайпс, «практически все слои населения, кроме собственной камеры». Попытка убить Ленина дала большевикам повод для развязывания «красного террора», направленного не только на «кулаков, поп и белогвардейцев», но и на все общество. Большевики перехватили второе дыхание. «Красная газета» - пресс-орган Красной Армии - называла: Без милосердия, без пощады, мы уничтожаем сотни наших врагов, их тысячи, пусть они тонут в собственной крови.
Родился Д. Б. 1 (13) апреля 1883 г. в дер. Губовке Александрийского уезда Херсонской губ. Это большое украинское село, прорезанное рекой Ингул, отделяющей левую - украинскую часть села от правой, издавна занятой военно-поселенцами. Дед Д. Б., Софрон Федорович Придворов, хорошо еще помнил времена поселенчества. Мать, Екатерина Кузьминична, была родом украинская казачка из селения Каменки. Женщина исключительно красивая, крутая, жестокая и распутная, она глубоко ненавидела своего мужа, жившего в городе, и всю свою тяжелую ненависть вымещала на сыне, которого родила, когда ей было только 17 лет. Пинками, побоями и бранью она вселила мальчику ужасающий страх, который постепенно превратился в непреодолимое, навсегда оставшееся в душе отвращение к матери.
Трупы должны были быть уничтожены без следа
Кэт узнала о нем буквально из часа в час. Секретарь Свердлов поручил ему сделать следующее: священника убивают в гараже, а на заднем плане должен работать автомобильный двигатель, чтобы не было слышно никаких выстрелов. Трупы должны быть уничтожены без следа. Священник был расстрелян 3 сентября утром. Кэт сообщила: «Я сделал приговор, коммунист, матрос Балтийского флота, комендант Московского Кремля, Павел Дмитриевич Малков - самозанятый».
Демиан Бедный, большевистский поэт в своих стихах призывал убить «белых жуков»; Вскоре он станет любимым художником Троцкого и Сталина. Когда шашки закончили пытки, Фания Священник и главный Малков застрелили ее в затылок, Поэт Бедный и сожгли его мертвое тело - вероятно, в бочке с маслом.
"...Незабвенная пора, золотое детство..." - иронически вспоминает потом эту пору своей жизни поэт.
Ефимке едва минуло 4 года. Был праздник, - ужасная духота. По обыкновению избитый и заплаканный, Ефимка, плетясь за матерью, очутился у лавочника Гершки. Забившись в угол, он стал невольным свидетелем бесстыдной сцены, разыгравшейся тут же на мешках, на глазах потрясенного ребенка. Мальчик горько заплакал, а мать всю дорогу остервенело лупила его палкой. Отец, Алексей Сафронович Придворов, служил в городе, в 20 верстах от Губовки. Приходя домой на побывку, он бил жену смертным боем, и та сторицей возвращала побои сыну. Возвращаясь к себе на службу, отец нередко уводил с собой Ефимку, который, как праздника, дожидался этих счастливых передышек. До 7 лет Ефим жил в городе, где и научился грамоте, а потом до 13 лет в деревне с матерью. Против материнского дома, прямо через дорогу, находились шинок (кабак) и сельская "расправа". По целым дням сидел на завалинке Ефимка и смотрел в лицо деревенской жизни. Безгласная, безмолвная, порабощенная Русь, набравшись смелости в кабаке, дико горланила похабные песни, мерзостно сквернословила, бушевала, буянила и потом смиренно искупала свои кабацкие ереси покаянием в "холодной". Тут же, бок о бок с "холодной", где шла борьба с индивидуальными пороками перепившихся губовцев, развертывалась во всю крикливую ширь губовская жизнь на поле общественной борьбы: галдели деревенские сходки, шатались понурые неплательщики, орали и требовали недовольные жалобщики и, гремя всеми струнами деревенской юстиции, "расправа" вселяла губовским мужикам уважение к основам помещичьего строя. А мальчик слушал и поучался.
Начался первый советский пятиклассник, комсомольцы спешили строить социализм. Великое строительство началось в Москве, почти перед стенами Кремля. В этом году прошло 84 года с момента открытия комплекса, который постоянно сопровождается атмосферой ужасов и фантастических легенд.
Это будет не пять лет, так как многие из его жителей будут арестованы, репрессированы, многие погибнут в массовых казнях, и мрачная репутация Дома будет долгое время синонимом сталинских преступлений. Все московские гиды ведут туристов на остров между Москвой и Региональным каналом, где стоит знаменитый Дом на набережной. Они говорят, что место давно имеет плохую репутацию.
Не раз среди действующих лиц приходилось встречать ему собственную мать. Екатерина Кузьминична редко бывала дома и, с увлечением предаваясь попойкам и дракам, немало способствовала отступлениям от форменного и узаконенного порядка в Губовке. Изголодавшись, мальчик стучался в первую попавшуюся избу. "Так сызмала, - говорил Д. Б улыбаясь, - я приучался к общественному питанию: куда придешь, там и дом твой". По вечерам, забравшись на печку, Ефимка делился с дедом запасом житейских наблюдений. А в воскресные дни дед брал с собой внука в кабак, где в пьяном чаду довершалось житейское образование мальчика. Дома навеселе дед любил вспоминать о старине, о поселенческих временах, об уланах и драгунах, стоявших постом по всей Херсонщине. И подогретое водкой воображение деда охотно рисовало идиллические картины крепостной старины.
«Болото» - так называемое в прошлом было частью земли, которая вышла из речных течений в разгар кремлевских бастионов. Здесь похоронены массовые захоронения жертв эпидемий, наводнений, беспорядков и несчастий в братских могилах. Как участники строительства, копая основа для кинотеатра «Ударник», входящая в состав комплекса зданий, взяла на себя десяток грузовиков человеческих костей и черепов. Во время царствования царя Ивана Грозного жил здесь знаменитый кот Малута Скуратов. Неудивительно, что старые повара любили видеть злокачественную форму Малуты, которая всегда обещала несчастье.
"Как, бывало, за поселение..." - начинал дед.
Выходило так, что лучшего порядка, чем патриархальная старина, и желать нельзя. Всякое нововведение тут ненужная вставка. Но в трезвом виде дед говорил другое. С ненавистью рассказывал он внуку об аракчеевщине, о милостях барских: как поселенцев наказывали палками, как мужиков в Сибирь ссылали, а баб, оторванных от грудных детей, превращали в собачьих кормилок. И рассказы эти навеки врезались в памяти Ефимки.
Большевистский носок поселился в домах бывших банкиров и капиталистов, разместил комнаты лучших московских гостиниц, не прибегая к официально избитым «буржуазным» удобствам. Не для всех, однако, было достаточно роскошных апартаментов или гостиничных салонов. В то время в Москве «голодный голод» был распространен, а нижние ступени были брошены на периферии или в пролетарских «мошенниках».
Архитектором дома для партийного руководства был архитектор Борис Йофан. Он учился в Италии и Франции, знал новейшие технологии и тенденции в строительстве. Дворец Совета со звездной статуей Ленина на вершине. Самым сложным этапом строительства стала стабилизация фундаментов. Мутная, грязная земля должна была быть вооружена, для этого использовалось более 35 000 человек. блоков железобетона, которые были тщательно пробурены на глубину в несколько метров. Первоначально смета составила 14 миллионов рублей.
"О многом мне поведал дед.
Суровы были и несложны
Его рассказы и ясны,
И были после них тревожны
Мои младенческие сны..."
Для живого и впечатлительного мальчика наступило время тяжелых размышлений. Он хватал на лету рассказы деда и бился в тревожных думах. С одной стороны, дед как бы требовал оправдания крепостному строю, с другой - он поселял заклятую ненависть к старине бытовой правдой своих рассказов. И незаметно в мозгу Ефимки рождалось смутное представление о двух правдах: одной - елейной и примиряющей, приукрашенной мечтательной ложью деда, и другой - суровой, несговорчивой и беспощадной правде мужицкой жизни. Эту двойственность поддерживало в мальчике и деревенское воспитание. Рано научившись грамоте, он под влиянием деревенского попа начал читать псалтырь, "Четьи-Минеи", "Путь ко спасению", "Жития святых" - и это направило воображение мальчика на ложный и органически чуждый ему путь. Постепенно в нем даже сложилось и утвердилось желание уйти в монастырь, но дед обидно высмеивал религиозные мечтания мальчика и в своих словоохотливых беседах немало внимания уделял лицемерию и плутням попов, церковному обману и проч.
Вскоре стало очевидно, что первоначальные финансовые предположения были нереалистичными. Поскольку строительная площадка была перемещена три раза, и в то же время весь проект был полностью изменен, сумма необходимых расходов удвоилась и, наконец, превысила 28 миллионов рублей.
Только спустя годы было признано, что отсутствие компетентности и случайное простое воровство привели к огромным финансовым потерям. Наверное, потому, что он впал в немилость и вскоре после этого прожил в Лубянке казематы. После трех лет строительства над Кремлевским бастионом стоял серый правительственный небоскреб. Чтобы отметить особые отношения с Кремлем, были сделаны планы покрыть стены красно-розовыми гранитными панелями. Но шум поднялся, но светящийся фасад был заброшен, объясняя это с точки зрения экономики.
Ефимку определили в сельскую школу. Учился он хорошо и охотно. Чтение окунуло его в сказочный мир. Он вытвердил на память "Конька-Горбунка" Ершова и почти не расставался с "Разбойником Чуркиным". Каждый пятак, попадавший ему в руки, он мигом превращал в книжку. А пятаки водились у мальчика. Дом Придворовых по своему стратегическому положению (против "расправы" и шинка и недалеко от дорожного тракта) был чем-то вроде заезжего двора. Сюда заглядывали и становой, и урядник, и сельские власти, и проезжающие обозы, и конокрады, и дьячок, и вызываемые в "расправу" крестьяне. В гуще этого разношерстного люда восприимчивое воображение мальчика пополняется образами будущих "затейников", "администраторов", "улицы", "батраков", "бунтующих зайцев" и "опекунов". Вместе со знанием жизни приобрел тут Ефимка и деляческие навыки, и вскоре он начинает подвизаться в роли сельского писарька. За медный пятак он сочиняет прошения, дает советы, выполняет разные поручения и всячески воюет с "расправой". От этой борьбы с "расправой" и берет начало его литературная карьера. А приток житейского опыта все растет, расширяется, и накапливаются сотни новых сюжетов. На короткое время грамотный Ефимка становится нужным и матери. Вследствие ли постоянных побоев или другого извращения природы, но, кроме Ефимки, у Екатерины Кузьминичны детей больше не было. Это создало ей прочную репутацию специалистки по страхованию от потомства. От охотниц такого рода страховок отбою не было. Екатерина Кузьминична ловко поддерживала обман. Она давала бабам всякие снадобья, поила настоями из пороха и лука. Губовские девки исправно глотали и к положенному сроку исправно рожали. Тогда привлекался к делу Ефимка. В качестве грамотея он строчил лаконическую записку: "крещеное имя Мария, при сем рубль серебром", и "тайный плод любви несчастной" препровождался вместе с запиской в город. Парни знали, что Ефимка посвящен во все секретные операции матери и, поймав его в темном углу, допытывались: "А ходила Прыська до твоей маты? Кажи". Но Ефимка крепко хранил девичьи тайны. Кроме того, в качестве грамотея мальчик зарабатывал пятаки чтением псалтыря по покойникам. Эти пятаки обычно тоже пропивались матерью.
Доминирующий цвет оставался серым. Но это было глупо, потому что остальные архитекторы и строители не пощадили. Лестницы больших стеклянных лестниц были выложены коврами. На каждом этаже было всего две квартиры. Газовая плита, в ванной теплой водой - в те годы в Москве неслыханные вещи. Телефоны, радиоприемники, вертушки, массивная дубовая мебель - давали рабочим и крестьянам сталинскую охрану такую роскошь.
Современная кухня и ванная комната. Женщинам или домохозяйкам не приходилось стоять на гаражах - в одном из трех корпусов корпуса была специальная кухня и столовая, достаточно, чтобы пойти с «триплетами» и получить бесплатный горячий ужин для всей семьи. Также была прачечная, универмаг, библиотека, тренажерный зал и детский сад с садом, школой, почтовым отделением и банком, в словах всего, что нужно для жизни. Вся территория была огорожена и охраняется - почему глаза обычных жителей Москвы?
Услуги, оказываемые мальчиком матери, не делали последнюю более ласковой к сыну. Она по-прежнему тиранила мальчика, по-прежнему оставляла его по целым дням без еды и предавалась бесстыдному разгулу. Однажды мальчик, вконец изголодавшийся, обшарил в избе все уголки, но не нашел ни крошки. В отчаянии лег на пол и заплакал. Но, лежа, увидел неожиданно под кроватью дивное зрелище: в деревянное дно кровати было вбито десятка два гвоздей, а к гвоздям на веревочках подвешены: колбаса, рыба, баранки, сахар, несколько бутылок водки, сметана, молоко - словом, целая лавочка. Уведомленный об этом, дед Софрон крякнул: "Вот почему она, стерва, всегда такая красная!", - но запасы тронуть голодный старик и мальчик побоялись. К этому времени относит Д. Б. одно из самых мрачных воспоминаний своего детства. Ему 12 лет. Он умирает - должно быть, от дифтерита: глотку заложило до полной немоты. Его причастили и положили под образами. Тут же мать - простоволосая, пьяная. Она шьет смертную рубашку и орет во весь голос веселые кабацкие песни. Мальчику мучительно тяжело. Он хочет что-то сказать, но только беззвучно шевелит губами. Мать заливается пьяным смехом. Входит кладбищенский сторож Булах - пьяница и веселый циник. Он присоединяется к пению матери. Потом подходит к Ефимке и добродушно резонерствует: "Що же, Ефимаша, поховаем... Дэ же тэбэ поховаты? Пидля бабуси. Там мята дуже гарно пахне...". Кто-то дал знать отцу, что Ефимка умирает.
Кстати, была и социальная проблема. Большинство из дам из дома наняли, конечно, тайно домохозяйки. Со страхом, потому что официально это было строго запрещено, «борьба с эксплуатацией» была в конце концов идеей закрепления коммунистов. Но они выбрали из идеологического узла, чтобы создать официальную профессию экономки, чья работа была оплачена государством с тех пор.
У входа на лестницы постоянно находились каллиграфы, которые вошли в деликатес после идентификации и получения разрешения владельца квартиры на посещение. Он также должен был проверить. Если гость остался на ночь, он, должно быть, знал, что это автоматически вызвало интерес к соответствующим факторам. Поэтому посланники могли незаметно выполнять свою «работу» в отсутствие арендаторов.
Между тем нарыв прорвало. Очнулся мальчик от страшных криков. Было темно. На полу валялась пьяная мать и визжала неистовым голосом под ударами отцовского сапога. Отец отмахал 20 верст из города, застал мать на пьяном гульбище и поволок ее за косы домой. С этой памятной ночи начинается перелом в жизни Ефимки. Мать перестала его бить, мальчик стал решительно отбиваться и начал чаще бегать к отцу. В городе Ефимка подружился с двумя мальчиками - Сенькой Соколовым, сыном эльвортовского рабочего, и сыном жандармского вахмистра - Сашкой Левчуком. Последний готовился в фельдшерскую школу. Готовил его настоящий учитель, получавший по 3 рубля в месяц. Побывав раза два на уроках у Сашки, мальчик целиком был захвачен желанием пойти по стопам своего друга. Отец не противился этому. Он уплатил учителю 3 рубля за право Ефимки присутствовать на уроках. Месяца 3 Ефимка ходил к учителю. Осенью 1896 г. мальчиков повезли в Киев экзаменоваться.
Кто отказался от золотой рамки? Из них 140 занимали высшие государственные должности, в том числе министры или заместители министров. Жизнь в Доме означала продвижение к высшей касте избранных. И поэтому большая квартира с видом на Кремль получила маршал Михаил Тучачевский. Известный лидер был одним из самых маленьких жителей Дома, его музыка часто звучала из классической музыки. Он дружил с Дмитрием Шостаковичем. В одной из комнат он создал музыкальный салон, где играл и проводил свободное время.
Рядом с ним был Георгий Жуков, позднее маршал и советский герой войны. Однако он не проявлял такой привязанности, как Тучачевский. Домовладельцы были в основном членами высшей партийной власти. Юрий Трифонов, который написал свой знаменитый роман «Дом на Москве-реке», был самым эпическим свидетельством советской жизни в эпоху сталинизма.
И вот победа одержана. Мальчик принят в военную фельдшерскую школу в качестве "казеннокоштного" воспитанника. В высоких и теплых комнатах с белыми стенами и начищенными полами он сразу почувствовал себя переполненным возвышенной радостью. Далеко позади остались свирепая мать, побои, драки, увечья, похабные разговоры, беременные девки, подкидыши, псалтыри у покойников, желание бежать в монастырь. Он жадно прислушивался к каждому слову преподавателей, проникался их верой и убеждениями. И здесь впервые придал своим чувствам те формы, которые были свойственны его таланту: он написал стихи.
Были также «старые» большевики - Лидия Фотиева, личный секретарь Ленина, болгарский коммунистический главарь Георгий Димитров, Розалия Зиемлацкая Род. Большевики «старой гвардии» имели свои прихоти. По ее ожиданиям, кухни были оборудованы чугунными плитами и специальными вытяжками, дымом и дымом от самоваров. Они официально сражались с «старым порядком» и не хотели отказываться от своих мелкобуржуазных путей.
Здесь также поселились дети «отца наций» - Василия Сталина и Свитлана Аллилиева. В Доме также жил знаменитый «ударник» и икона советского мира труда Алексей Стаханов. Вскоре он был выброшен в атмосферу фатального скандала. Герой не справлялся с известностью и утонул в алкоголе.
Это были патриотические стихи, посвященные царю Николаю II по поводу его выступления в роли "миротворца" с созывом конференции в Гааге (в 1899 г.):
"Звучи моя лира:
Я песни слагаю
Апостолу мира
Царю Николаю!"
Могло ли быть иначе? Он отказывается поступить в монастырь, но, конечно, рассматривает свою удачу как благодать провидения. Острая от природы, но еще не тронутая культурой и знанием, мысль мальчика продолжает работать в том же узком церковно-патриотическом кругу. Вся душа его во власти елейно-примиряющей правды.
Преемник Бердыча Николай Ежов часто был преемником Ягоды, как архитекторов беззакония Сталина. 
Они посмотрели на всесильную Лаванду Берию и Андрея Вышинского, прокурора и стилиста судебных процессов. Сам Сталин неохотно и редко посещал Дом. Были также секретные и заметные помещения, в которых иностранные служители советской службы были аффилированными или связанными с ними лицами, такими как пара принцев из Лаоса.
Прекрасный Дом стал синонимом современной коммунистической роскоши. Годы были в годы Советского Союза голодом и нищетой. А в Москве им просто не хватало всего. Но жильцы Дома даже в то время сидели в меховой одежде и носили драгоценные украшения. Джентльмены также сверкали в ресторанах и танцах, подметали Москву на западных машинах. В квартирах находились дорогие антиквариат и коллекции произведений искусства. По вечерам, когда над рекой висел серый туман, зажигались хрустальные люстры, из окон раздавались смех и музыка - московские «золотые юноши» собрались здесь в громких событиях.
"Когда мне предлагают написать об "ужасах" военного воспитания в военно-фельдшерской школе, - говорит Д. Б., - то мне становится просто неловко. Какие там ужасы, когда я в школе впервые почувствовал себя на свободе. Высокие белые стены, паркетные полы, ежедневно горячие обеды - да мне такое и во сне не снилось никогда. Я был на десятом небе от блаженства".
Идиллия закончилась во второй половине 30-х годов. Сталин становился все более параноидальным и патологическим подозрением. Начался большой террор, начались аресты и начались репрессии. Соседи арестованных были в обход старых друзей и знакомых. Музыка молчала, люди говорили шепотом, боялись телефона, они не покидали квартиру.
В то время арендаторы находились в казематах Лубянки. Самый популярный среди 5 советских маршалов Тучачевский был расстрелян. Та же судьба скоро случится с его женой. Он также арестовал свою мать, двух братьев, четырех сестер, невестку и зять. Поймите, что Светлана, дочь Тухачевских, была изгнана из Москвы с приговором. Когда она вернулась в столицу после войны, ее обвинили в том, что она была членом мнимой организации «Месть Отца», якобы созданной детьми жертв террора. Уже будучи взрослыми, они вспомнили, как ночью ехали в призрачных черных автобусах с окрашенными окнами.
Школу Д. Б. окончил в 1900 г. После этого он прослужил на военной службе до 1904 г. в Елисаветграде, где Д. Б. успел подготовиться на аттестат зрелости. Весной 1904 г. он выдержал экзамен и поступил в Петербургский университет. Это был для Д. Б. большой триумф, так как подготовка на аттестат зрелости стоила ему невероятных усилий. Впрочем, этот триумф был, по обыкновению, отравлен. Когда Д. Б. уезжал в Петербургский университет, увидал он на вокзале растрепанную бабу, не совсем трезвую. Грозя кулаком в его сторону, она дико кричала на весь перрон: "А, щоб тoбi туды ны доiхать и назад не вернуться..." Это Екатерина Кузьминична посылала свое материнское благословение отъезжающему сыну. С тех пор мать не давала о себе знать в течение многих лет. Только в 1912 г. сын, работая в петербургской публичной библиотеке, случайно наткнулся в елисаветградской газете на небольшую заметку: "Дело Екатерины Придворовой об истязании малолетних". Вскоре после этого мать приехала в Петербург, разыскала сына и, не глядя ему в глаза, угрюмо бросила: "Его вбылы". - "Кого?" - "Батька (отца)". И путаясь, рассказала, что на базаре в Елисаветграде, в отхожем месте нашли труп отца. Труп совсем разложился, на пальце сохранился серебряный перстень с надписью: Алексей Придворов. Из расспросов выяснилось, что у нее была крупная ссора с отцом из-за дома в деревне. Отец собирался куда-то уехать и хотел продать дом. Мать была против. Она в то время торговала на базаре, и рундук ее находился недалеко от отхожего места. Слушая сбивчивые показания матери, сын пришел к твердому убеждению, что она причастна к убийству. Но Екатерина Кузьминична умела держать язык за зубами.
Уже в годы советской власти, когда сын стал известен на всю Россию, она разыскала его в Кремле, не раз приезжала к нему, получала деньги, подарки, но уезжая, неизменно обворовывала, причем не стеснялась кричать в Елисаветграде на базаре: "Вот шапка Д. Б., за три карбованца". Но на вопрос об убитом отце отвечала злобной бранью. И только на смертном одре она покаялась и созналась, что муж был убит ею при содействии двух любовников. В день убийства она всех троих позвала к себе на обед, опоила мужа отравленной водкой, и тогда те двое обмотали его тонкой бечевкой, удавили и бросили в отхожее место.
Любопытен приезд Е. Придворова в столицу ранней осенью 1904 г.: с николаевского вокзала вышел крепкий детина в порыжелом пальто с отцовского плеча, с тощим чемоданчиком, но в новенькой студенческой фуражке и с тросточкой в руке. На Знаменской площ. у Николаевского вокзала памятника Александру III еще не было тогда, а стояла деревянная ограда с выразительной надписью: "останавливаться воспрещается", и возле внушительный городовой на посту. Робко и нерешительно студент подошел к городовому и вежливо обратился к нему: "Господин полицейский, можно по Петербургу гулять с тросточкой?". Городовой был озадачен: "Почему же нельзя?" - "Да ведь тут царь живет..." Усы служаки грозно зашевелились. В странной наивности приезжего студента ему почуялась скрытая крамола, и в округленных глазах его мелькнуло что-то такое, что заставило испуганного студента немедленно навострить лыжи. "Впоследствии, - рассказывал Д. Б., вспоминая этот недоброй памяти эпизод, - я искупил грех свой юности и оправдал догадку городового". Этим искуплением явилась надпись Д. Б., высеченная со всех четырех сторон на гранитном пьедестале памятника Александру III. Ею - этой стегающей надписью "Пугало" - встречает ныне революционный Ленинград всякого выходящего с Октябрьского (Николаевского) вокзала на бывшую Знаменскую площадь:
"Мой сын и мой отец при жизни казнены,
А я пожал удел посмертного бесславья:
Торчу здесь пугалом чугунным для страны,
Навеки сбросившей ярмо самодержавья.
Надолго и крепко въелась в душу Е. Придворова военно-фельдшерская муштра. Кругом закипала упорная борьба с деспотизмом, Россия вздрагивала от подземных ударов. И собственная судьба вчерашнего Ефимки, и воспоминания об уродливой губовской "расправе" - все и вокруг, и сзади, казалось бы, толкало Е. Придворова в ряды революционных студентов. Но это не могло случиться сразу у юноши, с 13-летнего возраста до 21 года выросшего и воспитанного в требованиях военной муштры. Он пытался учиться, ходил на лекции, слушал, записывал, не без тайного ужаса сторонясь от университетских волнений и "беспорядков". Этот период жизни Д. Б. - период юношеского возмужания и роста личности - отмечен был сложным процессом внешней и внутренней ломки, нашедшим себе очень точное и правдивое изображение в автобиографической поэме "Горькая правда": здесь разителен чисто сказочный внешний переход от "подростка-пастушка", который
"... Ржаного хлебушки... брал с собой ковригу
И с хлебом бережно засовывал в мешок
Свою любимую, зачитанную книгу"
К жизни столичной в высшем "свете", среди "господ", средь "блеска почестей", и потом "пробуждение" от "горькой правды", "обманов", возвращение к народным низам уже искушенным и все познавшим бойцом, в сжатых сильных стихах здесь - не вольные поэтические метафоры, а отвечающие действительности точные образы, лишь художественно завуалированные, - вся история страстных падений и подъемов этой образующей поры жизни Д. Б. - его периода Sturm und Drang.
Судьбы причудливой игрой
Заброшенный потом нежданно в город шумный,
Как я завидовал порой,
Подслушав у господ спор непонятно умный.
Шли - день за днем, за годом год.
Смешав со светом "блеск", на "блеск" я шел упорно,
С мужицкой робостью взирая на господ,
Низкопоклонствуя покорно.
Здесь, что ни слово - то исповедь жгучая, самобичующая, - "исповедь горячего сердца", и только расшифровав каждое слово и образ этой совершенно правдивой исповеди, можно прочесть биографию этих лет жизни Д. Б.
Но какая-то "червоточина" незримо подъедала внешне блестящее благополучие юноши, оторванного от той почвы, на которой он родился.
"...Но смутная душа рвалась на свет дневной,
Больней давили грудь извечные вериги,
И все заманчивей вскрывали предо мной
Иную жизнь, дорогу в мир иной,
Родных писателей возвышенные книги".
И вот "настало пробужденье" (как у Пушкина):
От блеска почестей, от сонмища князей,
Как от греховного бежал я наважденья.
В иной среде, иных друзей
Нашел я в пору пробужденья".
Повторяем, здесь очень скупо, но очень точно намечен тот сложный путь душевных бурь, внутренних катаклизмов, неимоверных усилий и работы над собой, который превратил студента Придворова в "мужика вредного Демьяна Бедного". Как-то сразу сделалось ясным, что страна ступает по трупам и отовсюду веет всероссийской губовской "расправой". Рука потянулась к перу.
"Мстя за бесплодную растрату юных сил,
За все минувшие обманы,
Я с упоением жестоким наносил
Врагам народа злые раны.
Вот начало этой иной - литературно-политической карьеры Д. Б.
Первые стихотворения будущего сатирика носят мрачный характер и пропитаны духом строгой самопроверки. Они относятся к 1901-1908 годам. На протяжении десятилетия с 1907 до 1917 г. басня составляет почти единственную форму его литературного творчества, и собственно в этот период Д. Б. и завоевана заслуженно репутация баснописца пролетариата. К этому времени относится также политическое формирование Д. Б. Сперва он вступает в дружбу с народниками, там сближается с известным поэтом Мельшиным (Якубовичем), в журнале "Русское Богатство" печатает свои первые стихи. И потом бесповоротно уходит к большевикам. С 1910 г. он - постоянный сотрудник "Звезды" и "Правды". С этой минуты Д. Б. больше себе не принадлежит. Он весь во власти борьбы. Тысячью нитей он связывается с корпусами заводов, фабрик и мастерских. Нравоучения его басен насквозь насыщены мятежом и начинены динамитом классовой ненависти. С первых дней революции басня Д. Б. естественно перерождается в революционный плакат, в боевой призыв и "коммунистическую марсельезу". Их организующее воздействие на трудовые массы огромно. Все пути революции освещены творчеством Д. Б. Памятник за памятником встают в его сочинениях: февральские дни, большевистский Октябрь, Красная армия, дезертиры, мешочники, кулаки, новая экономическая политика, белогвардейские манифесты, поповские плутни. Его сатиры, песни и басни - превосходная летопись наших дней. Сам Д. Б. в стихотворении "Мой стих", написанн. в ответ М. Горькому и "Нов. Жизни", определил ярко значение свое как политического писателя эпохи, смысл вдохновляющих его поэзию-подвиг идей:
И стих мой... блеску нет в его простом наряде..."
Не в чистой эстетике задачи этой поэзии, и по иному звучит этот голос современной "музы мести и гнева":
"...Глухой, надтреснутый, насмешливый и гневный.
Наследья тяжкого неся проклятый груз,
Я не служитель муз:
Мой твердый четкий стих - мой подвиг ежедневный.
Родной народ, страдалец трудовой,
Мне важен суд лишь твой,
Ты мне один судья прямой, нелицемерный,
Ты, чьих надежд и дум я выразитель верный,
Ты, темных чьих углов я - пес сторожевой!"
И этот подвиг оценен: по постановлению ВЦИК 22 апреля 1923 г. Д. Б. удостоен ордена Красного Знамени.
Л. Войтоловский.
Большая биографическая энциклопедия . 2009 .
- Большая биографическая энциклопедия Литературная энциклопедия Подробнее
Демьян Бедный (1883—1945)
Демьян Бедный (настоящее имя — Ефим Александрович Придворов) родился в деревне Губовка Херсонской губер-нии в семье крестьянина, церковного сторожа. В 1890 — 1896 гг. учился в сельской школе, после окончания поступил в Киев-скую военно-фельдшерскую школу. Как лучший ученик был представлен инспектору-попечителю военных заведений, ко-торым был тогда великий князь Константин Константино-вич, он же русский поэт К. Р . По окончании училища Е. При-дворов был определен на службу в военный лазарет в Елизаветграде, где проработал почти три года (с 1900 по 1903 г.). Благодаря протекции великого князя (К. Р .) в порядке ис-ключения ему было разрешено в 1904 г. экстерном сдать экзамены за курс гимназии, чтобы одаренный молодой чело-век мог продолжить обучение в высшем учебном заведении. В том же 1904 г. Д. Бедный поступил на историко-филологи-ческий факультет Петербургского университета. Звание дей-ствительного студента Санкт-Петербургского университета гарантировало ему право проживать в столице (до 1914г.) и заниматься литературной деятельностью.
Впервые его стихи появились в газете «Киевское сло-во» в 1889 г., активно заниматься литературным творчеством он начал с 1909 г., сотрудничая с народническим журналом «Русское богатство». С 1911 г. началось тесное сотрудниче-ство поэта с большевистской печатью (газеты «Звезда» и «Правда»). В «Звезде» было опубликовано его стихотворе-ние «О Демьяне Бедном, мужике вредном », где впервые прозвучало литературное имя поэта. Член партии больше-виков с 1912 г. Постоянный сотрудник «Правды» (в первом номере было помещено его стихотворение «Полна стра-даний наша чаша...»). В годы работы в «Правде» склады-ваются основные черты его творчества, определяются жан-ры его поэзии, характерные особенности стиха. Основным жанром становится сатирическая басня , его басенный стих во многом связан с традициями народной сатиры, лубочно-го раешника. Это была сатира прежде всего политическая, публицистическая. Она вбирала в себя черты фельетона, пам-флета, прокламации. Огромную политическую роль играла поэзия Демьяна Бедного в годы гражданской войны. Аги-тационная по своей направленности, выраженная в форме частушки, песни, пафосного , патетического стихотворения, до-ступная для широких масс, она распространялась больши-ми тиражами с красочными карикатурами и шаржами. В роли пропагандиста и агитатора он выступал и в после-революционные годы, и в годы Великой Отечественной вой-ны. Язык поэзии Демьяна Бедного опирался прежде всего на разговорные традиции широких масс. Речь его пестрит грубовато-насмешливыми, хлесткими оборотами, присловь-ями, договорками. Обращался Демьян Бедный и к большой повествовательной форме. В годы первой мировой войны он написал повесть в стихах «Про землю, про волю, про рабо-чую долю ».
В. И. Ленин, который «усиленно и неоднократно подчер-кивал агитационное значение Демьяна Бедного», по воспо-минаниям М. Горького, также сетовал на то, что поэт-агита-тор «идет за читателем, а надо быть немножко впереди». По-видимому, за эту нерасторопность Д. Бедного в 1938 г. исключили из партии. В 1956 г. Д. Бедный был восстановлен в партии посмертно.
