История государства Российского. Том I-XII. Карамзин Н.М.

"Карамзин есть первый наш историк и последний Летописец..." - такое определение дал А. С. Пушкин великому просветителю, писателю и историку Н. М. Карамзину (1766-1826). Знаменитая "История государства Российского", все двенадцать томов которой вошли в эту книгу, стала крупным событием общественной жизни страны, эпохой в изучении нашего прошлого.

Карамзин Н.М.

Родился в деревне Михайловка Симбирской губернии в семье помещика. На четырнадцатом году жизни Карамзина привезли в Москву и отдали в пансион московского профессора Шадена. В 1783 г. он пытался поступить на военную службу, куда записан был еще малолетним, но в том же году вышел в отставку. С мая 1789 до сентября 1790 г. он объехал Германию, Швейцарию, Францию и Англию, останавливаясь преимущественно в больших городах - Берлине, Лейпциге, Женеве, Париже, Лондоне. Вернувшись в Москву, Карамзин стал издавать "Московский Журнал", где появились "Письма русского путешественника". Большую часть 1793 - 1795 годов Карамзин провел в деревне и приготовил здесь два сборника под названием "Аглая", изданные осенью 1793 и 1794 годов. В 1803 г. при посредстве товарища министра народного просвещения М. Н. Муравьева Карамзин получил титул историографа и 2000 рублей ежегодной пенсии, с тем, чтобы написать полную историю России. В 1816 г. он издал первые 8 томов "Истории Государства Российского", в 1821 г. - 9 том, в 1824 г. - 10-й и 11-й. В 1826 г. Карамзин умер, не успев дописать 12-го тома, который был издан Д. Н. Блудовым по бумагам, оставшимся после покойного.

Формат: doc

Размер: 9,1 Мб

Скачать: 16 .11.2017г, ссылки удалены по требованию изд-ва "АСТ" (см. примечание)

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
ТОМ I
Глава I. О народах, издревле населявших Россию. О славянах вообще.
Глава II. О славянах и других народах, составивших Государство Российское.
Глава III. О физическом и нравственном характере славян древних.
Глава IV. Рюрик, Синеус и Трубор. 862-879 г.
Глава V. Олег - Правитель. 879-912 г.
Глава VI. Князь Игорь. 912-945 г.
Глава VII. Князь Святослав. 945-972 г.
Глава VIII. Великий князь Ярополк. 972-980 г.
Глава IX. Великий князь Владимир, названный в крещении Василием. 980-1014 г.
Глава X. О состоянии Древней России.
ТОМ II
Глава I. Великий князь Святополк. 1015-1019 г.
Глава II. Великий князь Ярослав, или Георгий. 1019-1054 г.
Глава III. Правда Русская, или законы Ярославны.
Глава IV. Великий князь Изяслав, названный в крещении Дмитрием. 1054-1077 г.
Глава V. Великий князь Всеволод. 1078-1093 г.
Глава VI. Великий князь Святополк - Михаил. 1093-1112 г.
Глава VII. Владимир Мономах, названный в крещении Василием. 1113-1125 г.
Глава VIII. Великий князь Мстислав. 1125-1132 г.
Глава IX. Великий князь Ярополк. 1132-1139 г.
Глава X. Великий князь Всеволод Ольгович. 1139-1146 г.
Глава XI. Великий князь Игорь Ольгович.
Глава XII. Великий князь Изяслав Мстиславович. 1146-1154 г.
Глава XIII. Великий князь Ростислав-Михаил Мстиславович. 1154-1155 г.
Глава XIV. Великий князь Георгий, или Юрий Владимирович, прозванием Долгорукий. 1155-1157 г.
Глава XV. Великий князь Изяслав Давидович Киевский. Князь Андрей Суздальский, прозванный Боголюбским. 1157-1159 г.
Глава XVI. Великий князь Святополк - Михаил.
Глава XVII. Владимир Мономах, названный в крещении Василием.
ТОМ III
Глава I. Великий князь Андрей. 1169-1174 г.
Глава II. Великий князь Михаил II [Георгиевич]. 1174-1176 г.
Глава III. Великий князь Всеволод III Георгиевич. 1176-1212 г.
Глава IV. Георгий, князь Владимирский. Константин Ростовский. 1212-1216 г.
Глава V. Константин, Великий князь Владимирский и Суздальский. 1216-1219 г.
Глава VI. Великий князь Георгий II Всеволодович. 1219-1224 г.
Глава VII. Состояние России с XI до XIII века.
Глава VIII. Великий князь Георгий Всеволодович. 1224-1238 г.
ТОМ IV
Глава I. Великий князь Ярослав II Всеволодович. 1238-1247 г.
Глава II. Великие князья Святослав Всеволодович, Андрей Ярославич и Александр Невский (один после другого). 1247-1263 г.
Глава III. Великий князь Ярослав Ярославич. 1263-1272 г.
Глава IV. Великий князь Василий Ярославич. 1272-1276 г.
Глава V. Великий князь Димитрий Александрович. 1276-1294 г.
Глава VI. Великий князь Андрей Александрович. 1294 -1304 г.
Глава VII. Великий князь Михаил Ярославич. 1304-1319 г.
Глава VIII. Великие князья Георгий Даниилович, Димитрий и Александр Михайловичи. (один после другого). 1319-1328 г.
Глава IX. Великий князь Иоанн Даниилович, прозванием Калита. 1328-1340 г.
Глава X. Великий князь Симеон Иоаннович, прозванный Гордый. 1340-1353 г.
Глава XI. Великий князь Иоанн II Иоаннович. 1353-1359 г.
Глава XII. Великий князь Димитрий Константинович. 1359-1362 г.
ТОМ V
Глава I. Великий князь Димитрий Иоаннович, прозванием Донской. 1363-1389 г.
Глава II. Великий князь Василий Димитриевич. 1389-1425 г.
Глава III. Великий князь Василий Васильевич Темный. 1425-1462 г.
Глава IV. Состояние России от нашествия татар до Иоанна III.
ТОМ VI
Глава I. Государь, державный Великий князь Иоанн III Васильевич. 1462-1472 г.
Глава II. Продолжение государствования Иоаннова. 1472-1477 г.
Глава III. Продолжение государствования Иоаннова. 1475-1481 г.
Глава IV. Продолжение государствования Иоаннова. 1480-1490 г.
Глава V. Продолжение государствования Иоаннова. 1491-1496 г.
Глава VI. Продолжение государствования Иоаннова. 1495-1503 г.
Глава VII. Продолжение царствования Иоаннова. 1503-1505 г.
ТОМ VII
Глава I. Государь Великий князь Василий Иоаннович. 1505-1509 г.
Глава II. Продолжение государствования Василиева. 1510-1521 г.
Глава III. Продолжение государствования Василиева. 1521-1534 г.
Глава IV. Состояние России. 1462-1533 г.
ТОМ VIII
Глава I. Великий князь и царь Иоанн IV Васильевич II. 1533-1538 г.
Глава II. Продолжение государствования Иоанна IV. 1538-1547 г.
Глава III. Продолжение государствования Иоанна IV. 1546-1552 г.
Глава IV. Продолжение государствования Иоанна IV. 1552 г.
Глава V. Продолжение государствования Иоанна IV. 1552-1560 г.
ТОМ IX
Глава I. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1560-1564 г.
Глава II. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1563-1569 г.
Глава III. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1569-1572 г.
Глава IV. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1572-1577 г.
Глава V. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1577-1582 г.
Глава VI. Первое завоевание Сибири. 1581-1584 г.
Глава VII. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1582-1584 г.
ТОМ X
Глава I. Царствование Феодора Иоанновича. 1584-1587 г.
Глава II. Продолжение царствования Феодора Иоанновича. 1587-1592 г.
Глава III. Продолжение царствования Феодора Иоанновича. 1591-1598 г.
Глава IV. Состояние России в конце XVI века.
ТОМ XI
Глава I. Царствование Бориса Годунова. 1598-1604 г.
Глава II. Продолжение царствования Борисова. 1600 -1605 г.
Глава III. Царствование Феодора Борисова. 1605 г.
Глава IV. Царствование Лжедмитрия. 1605-1606 г.
ТОМ XII
Глава I. Царствование Василия Иоанновича Шуйского. 1606- 1608 г.
Глава II. Продолжение Василиева царствования. 1607-1609 г.
Глава III. Продолжение Василиева царствования. 1608-1610 г.
Глава IV. Низвержение Василия и междоцарствование. 1610-1611 г.
Глава V. Междоцарствование. 1611-1612 г.

Апр 22, 2017

История государства Российского Николай Михайлович Карамзин

(оценок: 1 , среднее: 5,00 из 5)

Название: История государства Российского

О книге «История государства Российского» Николай Михайлович Карамзин

Николай Карамзин — первый из российских писателей, который решил создать полную версию истории России, начиная с древних времен и до воцарения Романовых. Но, к сожалению, ему удалось написать историю России до времен Ивана Грозного.

Труд «История государства Российского» имеет 12 томов, которые читать на самом деле очень просто. При его создании Николай Карамзин использовал множество источников. В далеком 1804 году ему были доступны те источники, которые, к сожалению, не сохранились в наше время. Да и самому писателю приходилось нелегко, ведь до него многие исторические летописи были исправлены или уничтожены. Вина в этом лежит на так называемых «историках», которые были при русских царях и попали туда из Европы, а цель их была извратить историю Руси, а то и сделать так, чтобы ее как таковой вообще не существовало. Единственным человеком, который боролся с такими историками, был Ломоносов, он написал свою историю, но ее арестовали, конфисковали. Правда впоследствии она была издана, но ее основательно переделали те же историки, не славяне, имеющие влияние при царском дворе.

Книги Николай Карамзин создавал при поддержке русского царя Александра 1. Царь лично финансировал издание того многотомника. И, наверное, поэтому Карамзин на страницах своего произведения не раз давал понять читателю, что монархия — это единственно правильное правление Россией, и тогда она будет сильной и великой.

Многое сохранилось еще и во времена Карамзина, например Ипатьевская летопись. Писатель для современного читателя адаптировал старославянский язык летописей, чтобы его труды были доступны мирскому читателю.

Николай Карамзин считал, что историю России надо знать, ведь она имела мировое значение и влияла на события не меньше, чем Греческая или Римская.

Труд «История государства Российского» начинается с описания народов, которые проживали когда-то на территории России. Современная наука по истории далеко не со всеми фактами соглашается с Николаем Карамзиным. Например, его повествование начинается с киммерийцев, которые пришли с Востока в южные приделы России, но уже известно, что киммерийцы пришли в степи Дона и Днепра не на пустое место, там уже были курганы и жили люди, вот только кто они были, история не узнает, наверное, никогда. Не придерживается современная наука о нормандском происхождении Рюрика, давшего начало династии великих князей. Впрочем, суть не в этом. Карамзин первый описал истоки славян, их отношения с варягами, с греками, которые колонизировали юг России. Далее идет описание появления первых князей, их правление, их деятельность. Описано монголо-татарское иго и появление уже не великих князей, а русских царей. Ну а далее идет рассказ о расширении земли Русской, о создании Русского царства и все очень подробно и доступно, поэтому читать можно всем.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «История государства Российского» Николай Михайлович Карамзин в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Скачать бесплатно книгу «История государства Российского» Николай Михайлович Карамзин

В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :

Нестор пишет, что Славяне издревле обитали в странах Дунайских и, вытесненные из Мизии Болгарами, а из Паннонии Волохами (доныне живущими в Венгрии), перешли в Россию, в Польшу и другие земли. Сие известие о первобытном жилище наших предков взято, кажется, из Византийских Летописцев; однако ж Нестор в другом месте говорит, что Св. Апостол Андрей – проповедуя в Скифии имя Спасителя, доходил до Ильменя и нашел там Славян: следственно, они жили в России уже в первом столетии.

Может быть, еще за несколько веков до Рождества Христова под именем венедов известные на восточных берегах моря Балтийского, Славяне в то же время обитали и внутри России. Самые древние жители Дакии, Геты, покоренные Траяном, могли быть нашими предками: сие мнение тем вероятнее, что в Русских сказках XII столетия упоминается о счастливых воинах Траяновых в Дакии, и что Славяне Российские начинали, кажется, свое летосчисление от времен сего мужественного Императора.

Многие Славяне, единоплеменные с Ляхами, обитавшими на берегах Вислы, поселились на Днепре в Киевской губернии и назвались Полянами от чистых полей своих. Имя сие исчезло в древней России, но сделалось общим именем Ляхов, основателей Государства Польского. От сего же племени Славян были два брата. Радим и Вятко, главами Радимичей и Вятичей: первый избрал себе жилище на берегах Сожа, в Могилевской Губернии, а второй на Оке, в Калужской, Тульской или Орловской. Древляне, названные так от лесной земли своей, обитали в Волынской Губернии; Дулебы и Бужане по реке Бугу, впадающему в Вислу; Лутичи и Тивирцы по Днестру до самого моря и Дуная, уже имея города в земле своей; Белые Хорваты в окрестностях гор Карпатских; Северяне, соседи Полян, на берегах Десны, Семи и Сулы, в Черниговской и Полтавской Губернии; в Минской и Витебской, между Припятью и Двиною Западною, Дреговичи; в Витебской, Псковской, Тверской и Смоленской, в верховьях Двины, Днепра и Волги, Кривичи; а на Двине, где впадает в нее река Полота, единоплеменные с ними Полочане; на берегах же озера Ильменя собственно так называемые Славяне, которые после Рождества Христова основали Новгород.

К тому же времени Летописец относит и начало Киева, рассказывая следующие обстоятельства: «Братья Кий, Щек и Хорив, с сестрою Лыбедью, жили между Полянами на трех горах, из коих две слывут по имени двух меньших братьев, Щековицею и Хоривицею; а старший жил там, где ныне (в Несторово время) Зборичев взвоз. Они были мужи, знающие и разумные; ловили зверей в тогдашних густых лесах Днепровских, построили город и назвали оный именем старшего брата, т. е. Киевом. Некоторые считают Кия перевозчиком, ибо в старину был на сем месте перевоз и назывался Киевым; но Кий начальствовал в роде своем: ходил, как сказывают, в Константинополь и приял великую честь от Царя Греческого; на возвратном пути, увидев берега Дуная, полюбил их, срубил городок и хотел обитать в нем; но жители Дунайские не дали ему там утвердиться, и доныне именуют сие место городищем Киевцом.

Он скончался в Киеве, вместе с двумя братьями и сестрою». Нестор в повествовании своем основывается единственно на изустных сказаниях. Может быть, что Кий и братья его никогда в самом деле не существовали и что вымысел народный обратил названия мест в названия людей. Но два обстоятельства в сем Несторовом известии достойны особенного замечания: первое, что Славяне Киевские издревле имели сообщение с Царемградом, и второе, что они построили городок на берегах Дуная еще задолго до походов Россиян в Грецию.

Русский монах-летописец

Одежда славян

Кроме народов Славянских, по сказанию Нестора, жили тогда в России и многие иноплеменные: Меря вокруг Ростова и на озере Клещине, или Переславском; Мурома на Оке. где сия река впадает в Волгу; Черемиса, Мещера, Мордва на юго-восток от Мери; Ливь в Ливонии; Чудь в Эстонии и на восток к Ладожскому озеру; Нарова там, где Нарва; Ямь, или Емь, в Финляндии; Весь на Белеозере; Пермь в Губернии сего имени; Югра, или нынешние Березовские Остяки, на Оби и Сосве; Печора на реке Печоре. Некоторые из сих народов уже исчезли в новейшие времена или смешались с Россиянами; но другие существуют и говорят языками столь между собой сходственными, что можем несомнительно признать их народами единоплеменными и назвать вообще Финскими. От моря Балтийского до Ледовитого, от глубины Европейского Севера на Восток до Сибири, до Урала и Волги, рассеялись многочисленные племена Финнов.

Золотые ворота в Константинополе. V в.

Гонец. Восстал род на род. Худ. Н. Рерих

Финны Российские, по сказанию нашего Летописца, уже имели города: Весь – Белоозеро, Меря – Ростов, Мурома – Муром. Летописец, упоминая о сих городах в известиях IX века, не знал, когда они построены.

Между сими иноплеменными народами, жителями или соседями древней России, Нестор именует еще Летголу (Ливонских Латышей), Зимголу (в Семигалии), Корсь (в Курляндии) и Литву, которые не принадлежат к Финнам, но вместе с древними Пруссами составляют народ Латышский.

Многие из сих Финских и Латышских народов, по словам Нестора, были данниками Россиян: должно разуметь, что Летописец говорит уже о своем времени, то есть о XI веке, когда предки наши овладели почти всею нынешнею Россиею Европейскою. До времен Рюрика и Олега они не могли быть великими завоевателями, ибо жили особенно, по коленам; не думали соединять народных сил в общем правлении и даже изнуряли их войнами междоусобными. Так, Нестор упоминает о нападении Древлян, лесных обитателей, и прочих окрестных Славян на тихих Полян Киевских, которые более наслаждались выгодами состояния гражданского и могли быть предметом зависти. Сие междоусобие предавало Славян Российских в жертву внешним неприятелям. Обры, или Авары, в VI и VII веке господствуя в Дакии, повелевали и Дулебами, обитавшими на Буге; нагло оскорбляли целомудрие жен Славянских и впрягали их, вместо волов и коней, в свои колесницы; но сии варвары, великие телом и гордые умом (пишет Нестор), исчезли в нашем отечестве от моровой язвы, и гибель их долго была пословицею в земле Русской. Скоро явились другие завоеватели: на юге – Козары, Варяги на Севере.

Козары, или Хазары, единоплеменные с Турками, издревле обитали на западной стороне Каспийского моря. Еще с третьего столетия они известны по Арменским летописям: Европа же узнала их в четвертом веке вместе с Гуннами, между Каспийским и Черным морем, на степях Астраханских. Аттила властвовал над ними: Болгары также, в исходе V века; но Козары, все еще сильные, опустошали между тем южную Азию, и Хозрой, Царь Персидский, должен был заградить от них свои области огромною стеною, славною в летописях под именем Кавказской и доныне еще удивительною в своих развалинах. В VII веке они являются в Истории Византийской с великим блеском и могуществом, дают многочисленное войско в помощь Императору; два раза входят с ним в Персию, нападают на Угров, Болгаров, ослабленных разделом сыновей Кувратовых, и покоряют всю землю от устья Волги до морей Азовского и Черного, Фанагорию, Воспор и большую часть Тавриды, называемой потом несколько веков Козариею. Слабая Греция не смела отражать новых завоевателей: ее Цари искали убежища в их станах, дружбы и родства с Каганами; в знак своего к ним почтения украшались в некоторые торжества одеждою Козарскою и стражу свою составили из сих храбрых Азиатцев. Империя в самом деле могла хвалиться их дружбою; но, оставляя в покое Константинополь, они свирепствовали в Армении, Иверии, Мидии; вели кровопролитные войны с Аравитянами, тогда уже могущественными, и несколько раз побеждали их знаменитых Калифов.

Аланы. Вооружение воина Хазарского каганата

Хазарский воин

Рассеянные племена Славянские не могли противиться такому неприятелю, когда он силу оружия своего в исходе VII века, или уже в VIII, обратил к берегам Днепра и самой Оки. Завоеватели обложили Славян данию и брали, как говорит сам Летописец, «по белке с дома». Славяне, долго грабив за Дунаем владения Греческие, знали цену золота и серебра; но сии металлы еще не были в народном употреблении между ими. Козары искали золота в Азии и получали его в дар от Императоров; в России же, богатой единственно дикими произведениями натуры, довольствовались подданством жителей и добычею их звериной ловли. Иго сих завоевателей, кажется, не угнетало Славян. Все доказывает, что они имели уже обычаи гражданские. Ханы их жили издавна в Балангиаре, или Ателе (богатой и многолюдной столице, основанной близ Волжского устья Хозроем, Царем Персидским), а после в знаменитой купечеством Тавриде. Гунны и другие Азиатские варвары любили только разрушать города: но Козары требовали искусных зодчих от Греческого Императора Феофила и построили на берегу Дона, в нынешней земле Козаков, крепость Саркел для защиты владений своих от набега кочующих народов. Быв сперва идолопоклонники, они в осьмом столетии приняли Веру Иудейскую, а в 858 [году] Христианскую… Ужасая Монархов Персидских, самых грозных Калифов и покровительствуя Императоров Греческих, Козары не могли предвидеть, что Славяне, порабощенные ими, испровергнут их сильную Державу.

Дань славян хазарам. Миниатюра из летописи

Но могущество наших предков на Юге долженствовало быть следствием подданства их на Севере. Козары не властвовали в России далее Оки: Новогородцы, Кривичи были свободны до 850 года. Тогда – заметим сие первое хронологическое показание в Несторе – какие-то смелые и храбрые завоеватели, именуемые в наших летописях Варягами, пришли из-за Балтийского моря и наложили дань на Чудь, Славян Ильменских, Кривичей, Мерю, и хотя были чрез два года изгнаны ими, но Славяне, утомленные внутренними раздорами, в 862 году снова призвали к себе трех братьев Варяжских, от племени Русского, которые сделались первыми Властителями в нашем древнем отечестве и по которым оно стало именоваться Русью. Сие происшествие важное, служащее основанием Истории и величия России, требует от нас особенного внимания и рассмотрения всех обстоятельств.

Прежде всего решим вопрос: кого именует Нестор Варягами? Мы знаем, что Балтийское море издревле называлось в России Варяжским: кто же в сие время – то есть в девятом веке – господствовал на водах его? Скандинавы, или жители трех Королевств: Дании, Норвегии и Швеции, единоплеменные с Готфами. Они, под общим именем Норманов или Северных людей, громили тогда Европу. Еще Тацит упоминает о мореходстве Свеонов или Шведов; еще в шестом веке Датчане приплывали к берегам Галлии: в конце осьмого слава их уже везде гремела. В девятом веке они грабили Шотландию, Англию, Францию, Андалузию, Италию; утвердились в Ирландии и построили там города, которые доныне существуют; в 911 году овладели Нормандиею; наконец, основали Королевство Неаполитанское и под начальством храброго Вильгельма в 1066 году покорили Англию. Нет, кажется, сомнения, что они за 500 лет до Колумба открыли полунощную Америку и торговали с ее жителями. Предпринимая такие отдаленные путешествия и завоевания, могли ли Норманы оставить в покое страны ближайшие: Эстонию, Финляндию и Россию? Нельзя верить баснословным Исландским повестям, сочиненным, как мы уже заметили, в новейшие времена и нередко упоминающим о древней России, которая называется в них Острагардом, Гардарикиею, Гольмгардом и Грециею: но Рунические камни, находимые в Швеции, Норвегии, Дании и гораздо древнейшие Христианства, введенного в Скандинавии около десятого века, доказывают своими надписями (в коих именуется Girkia, Grikia или Россия), что Норманы давно имели с нею сообщение. А как в то время, когда, по известию Несторовой летописи, Варяги овладели странами Чуди, Славян, Кривичей и Мери, не было на Севере другого народа, кроме Скандинавов, столь отважного и сильного, то мы уже с великою вероятностию заключить можем, что Летописец наш разумеет их под именем Варягов.

Нападение викингов на ирландский монастырь

Древние варяги сражались в наемных войсках

Но сие общее имя Датчан, Норвежцев, Шведов не удовлетворяет любопытству Историка: мы желаем знать, какой народ, в особенности называясь Русью, дал отечеству нашему и первых Государей и само имя, уже в конце девятого века страшное для Империи Греческой? Напрасно в древних летописях Скандинавских будем искать объяснения: там нет ни слова о Рюрике и братьях его. призванных властвовать над Славянами; однако ж Историки находят основательные причины думать, что Несторовы Варяги-Русь обитали в Королевстве Шведском, где одна приморская область издавна именуется Росскою, Roslagen. Финны, имея некогда с Рослагеном более сношения, нежели с прочими странами Швеции, доныне именуют всех ее жителей Россами, Ротсами, Руотсами.

Берестяная грамота – древний источник информации о жизни наших предков

Сообщим и другое мнение с его доказательствами. В Степенной Книге XVI века и в некоторых новейших летописях сказано, что Рюрик с братьями вышел из Пруссии, где издавна назывались Курский залив Русною, северный рукав Немана, или Мемеля, Руссою, окрестности же их Порусьем. Варяги-Русь могли переселиться туда из Скандинавии, из Швеции, из самого Рослагена, согласно с известиями древнейших Летописцев Пруссии, уверяющих, что ее первобытные жители, Ульмиганы или Ульмигеры, были в гражданском состоянии образованы Скандинавскими выходцами, которые умели читать и писать. Долго обитав между Латышами, они могли разуметь язык Славянский и тем удобнее примениться к обычаям Славян Новогородских. Сим удовлетворительно изъясняется, отчего в древнем Новегороде одна из многолюднейших улиц называлась Прусскою.

О физическом и нравственном характере Славян древних

Древние Славяне, по описанию современных Историков, были бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, они сносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивляли Греков своею быстротою; с чрезвычайною легкостию всходили на крутизны, спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокие реки. Думая, без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле, сила в руках и легкость в движениях, Славяне мало пеклися о своей наружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде являлись во многочисленном собрании людей. Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые, подобно другим коренным Европейцам.

Известие Иорнанда о Венедах, без великого труда покоренных в IV веке Готфским Царем Эрманарихом, показывает, что они еще не славились тогда воинским искусством. Послы отдаленных Славян Бальтийских, ушедших из Баянова стана во Фракию, также описывали народ свой тихим и миролюбивым; но Славяне Дунайские, оставив свое древнее отечество на Севере, в VI веке доказали Греции, что храбрость была их природным свойством и что она с малою опытностию торжествует над искусством долголетным. Греческие летописи не упоминают ни об одном главном или общем Полководце Славян; они имели Вождей только частных; сражались не стеною, не рядами сомкнутыми, но толпами рассеянными и всегда пешие, следуя не общему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной, личной смелости и мужества; не зная благоразумной осторожности, но бросаясь прямо в средину врагов. Чрезвычайная отважность Славян была столь известна, что Хан Аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска. Византийские Историки пишут, что Славяне сверх их обыкновенной храбрости имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать в плен. Древнее оружие Славянское состояло в мечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелых щитах.

Одежда славян

Битва скифов со славянами. Худ. В. Васнецов

Вооружение славянских воинов. Реконструкция

Летописи VI века изображают самыми черными красками жестокость Славян в рассуждении Греков; но сия жестокость, свойственная, впрочем, народу необразованному и воинственному, была также и действием мести. Греки, озлобленные их частыми нападениями, безжалостно терзали Славян, которые попадались им в руки и которые сносили всякое истязание с удивительною твердостию; умирали в муках и не ответствовали ни слова на расспросы врага о числе и замыслах войска их. Таким образом Славяне свирепствовали в Империи и не щадили собственной крови для приобретения драгоценностей, им ненужных: ибо они – вместо того, чтобы пользоваться ими, – обыкновенно зарывали их в землю.

Сии люди, на войне жестокие, оставляя в Греческих владениях долговременную память ужасов ее, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравов, не известную тогдашним Грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве.

Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство Славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех Славянских. Всякий путешественник был для них как бы священным: встречали его с ласкою, угощали с радостию, провожали с благословением и сдавали друг другу на руки. Хозяин ответствовал народу за безопасность чужеземца, и кто не умел сберечь гостя от беды или неприятности, тому мстили соседи за сие оскорбление как за собственное. Купцы, ремесленники охотно посещали Славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников.

Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужей Славянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругам. Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство. Славяне считали жен совершенными рабами; не дозволяли им ни противоречить себе, ни жаловаться; обременяли их трудами, заботами хозяйственными и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете. Сие рабство жен происходило, кажется, оттого, что мужья обыкновенно покупали их. Удаленные от дел народных, Славянки ходили иногда на войну с отцами и супругами, не боясь смерти: так, при осаде Константинополя в 626 году Греки нашли между убитыми Славянами многие женские трупы. Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами и непримиримыми врагами тех людей, которые оскорбили ее ближних: ибо Славяне, подобно другим народам языческим, стыдились забывать обиду.

Дружина русов. Х в.

Говоря о жестоких обычаях Славян языческих, скажем еще, что всякая мать имела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Сему обыкновению не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостию и болезнями, тягостных для семейства и бесполезных согражданам.

К описанию общего характера Славян прибавим, что Нестор особенно говорит о нравах Славян Российских. Поляне были образованнее других, кротки и тихи обычаем; стыдливость украшала их жен; мир и целомудрие господствовали в семействах. Древляне же имели обычаи дикие, подобно зверям, питаясь всякою нечистотою; в распрях и ссорах убивали друг друга: не знали браков, основанных на взаимном согласии родителей и супругов, но уводили или похищали девиц. Северяне, Радимичи и Вятичи уподоблялись нравами Древлянам; также не ведали ни целомудрия, ни союзов брачных; многоженство было у них в обыкновении.

Сии три народа, подобно Древлянам, обитали во глубине лесов, которые были их защитою от неприятелей и представляли им удобность для звериной ловли. То же самое говорит История VI века о Славянах Дунайских. Они строили бедные свои хижины в местах диких, уединенных, среди болот непроходимых. Беспрестанно ожидая врага, Славяне брали еще и другую предосторожность: делали в жилищах своих разные выходы, чтоб им можно было в случае нападения тем скорее спастися бегством, и скрывали в глубоких ямах не только все драгоценные вещи, но и самый хлеб.

Ослепленные безрассудным корыстолюбием, они искали мнимых сокровищ в Греции, имея в стране своей, в Дакии и в окрестностях ее, истинное богатство людей: тучные луга для скотоводства и земли плодоносные для хлебопашества, в коем они издревле упражнялись. Думают, что Славяне узнали скотоводство только в Дакии; но сия мысль кажется неосновательною. Будучи в северном своем отечестве соседями народов Германских, Скифских и Сарматских, богатых скотоводством, Славяне, долженствовали издревле ведать сие важное изобретение человеческого хозяйства. Пользуясь уже тем и другим, они имели все нужное для человека; не боялись ни голода, ни свирепостей зимы: поля и животные давали им пищу и одежду. В VI веке Славяне питались просом, гречихою и молоком; а после выучились готовить разные вкусные яства. Мед был их любимым питьем: вероятно, что они сначала делали его из меду лесных, диких пчел; а наконец и сами разводили их. Венеды, по известию Тацитову, не отличались одеждою от Германских народов, т. е. закрывали наготу свою. Славяне в VI веке сражались без кафтанов, некоторые даже без рубах, в одних портах. Кожи зверей, лесных и домашних, согревали их в холодное время. Женщины носили длинное платье, украшаясь бисером и металлами, добытыми на войне или вымененными у купцев иностранных.

|Введение |с. 3 |
|Глава 1. «История государства Российского», как феномен культуры |с. 5 |
|Глава 2. «Письма русского путешественника» Карамзина в развитии | |
|русской культуры | |
|Глава 3. «История - искусство» как метод Карамзина Н. М | |
|Заключение |с. 26 |
|Список использованных источников |с. 27 |

Введение

Книги и журналы того времени несут на себе следы чужой воли.
Безжалостно уродовали царские чиновники лучшие произведения русской литературы. понадобилось кропотливая работа советских историков литературы, чтобы очистить тексты классических произведений от искажений. Русская классическая литература и общественная мысль 19 века –колоссальное богатство, унаследованное нашим временем богатство идейное, художественное,нравственное.но пользоваться им можно по –разному. на фоне трагических судей современников участь Карамзина представляется счастливою.

Он рано вошел в литературу и довольно быстро получил славу первого пера страны. Он удачно путешествовал и общался с первыми умами и талантами западной Европы.

Его альманахи и журналы полюбили читатели. он автор истории государства российского усердный читатель поэтов и политиков,свидетель великой французской революции очевидец восхождения и падения наполеона,он называл себя «республиканцем в душе».мир Карамзина –мир ищущего духа, находящегося в непрерывном движении, вобравшего в себя все, что составляло содержание предпушкинскои эпохи. Имя Карамзина первым прозвучало в немецкой, французской и английской литературе.

Жизнь Карамзина была необычайно богата не столько внешними событиями, хотя и в них не было недостатка, сколько внутреннем содержанием, не раз приводившим писателя к тому, что его окружали сумерки.

Роль Карамзина в истории русской культуры не измеряется только его литературным и научным творчеством. Карамзин создал стереотип русского путешественника по Европе. Карамзин создал много произведений и среди них – замечательное «Письма русского путешественника» и великую «Историю государства Российского». Но величайшим созданием Карамзина был он сам, его жизнь, и его одухотворенная личность. Именно ею он оказал великое моральное воздействие на русскую литературу. Высочайшие этические требования Карамзин ввел в литературу как обыденные. И когда Жуковский,
Пушкин, а за ними и все великие писатели 19 века, продолжали строительство русской литературы, они начинали уже с заданного Карамзиным уровня как с само собой разумеющееся основы писательского труда. Работа над «Историей государства Российского», может быть разделена на три отчетливых периода: время издания «Московского журнала», творчества 1793 – 1800 годы и период
«Вестника Европы».
Пушкин назвал Карамзина Колумбом, открывшим для своих читателей Древнюю
Русь подобно тому, как знаменитый путешественник открыл европейцам
Америку. Употребляя это сравнение, поэт сам не предполагал, до какой степени оно правильно, Колумб не был первым европейцем, достигшим берегов
Америки, и что само его путешествие сделалось возможным лишь благодаря опыту, накопленному его предшественниками. Называя Карамзина первым русским историком, нельзя не вспомнить имен В. Н. Татищева, И. Н. Болтина, М. М.
Щербатова, не упомянуть ряда публикаторов документов, которые, при всем несовершенстве их методов издания, привлекали внимание и будили интерес к прошлому России.

Карамзин имел предшественников, но только его «История государства
Российского» сделалась не еще одним историческим трудом, а первой историей
России. «История государства Российского» Карамзина не просто сообщила читателям плоды многолетних изысканий историка – она перевернула сознание русского читающего общества.

«История государства Российского» была не единственным фактором, сделавшим сознание людей XIX века историческим: здесь решающую роль сыграли и война 1812 года, и творчество Пушкина, и общее движение философской мысли
России и Европы тех лет. Но «История» Карамзина стоит в ряду этих событий.
Поэтому значение ее не может быть оценено с какой-либо односторонней точки зрения.

Является ли «История» Карамзина научным трудом, сознающим целостную картину прошлого России от первых ее веков до кануна царствования Петра I?
– В этом не может быть никаких сомнений. Для целого ряда поколений русских читателей труд Карамзина был основным источником знакомства с прошлым их родины. Великий русский историк С. М. Соловьев вспоминал: «Попала мне в руки и история Карамзина: до 13 лет, т.е. до поступления моего в гимназию, я прочел ее не менее 12 раз».

Является ли «История» Карамзина плодом самостоятельных исторических изысканий и глубокого изучения источников? – И в этом невозможно сомневаться: примечания, в которых Карамзин сосредоточил документальный материал, послужили отправной точкой для значительного числа последующих исторических исследований, и до сих пор историки России постоянно к ним обращаются, не переставая изумляться громадности труда автора.

Является ли «История» Карамзина замечательным литературным произведением? – Художественные достоинства ее также очевидны. Сам Карамзин однажды назвал свой труд «исторической поэмой»; и в истории русской прозы первой четверти XIX века труд Карамзина занимает одно из самых выдающихся мест. Декабрист А. Бестужев-Марлинский, рецензируя последние прижизненные тома «Истории» (10-11) как явления «изящной прозы», писал: «Смело можно сказать, что в литературном отношении мы нашли в них клад. Там видим мы свежесть и силу слога, заманчивость рассказа и разнообразие в складе и звучности оборотов языка, столь послушного под рукою истинного дарования»

Но самое существенное состоит в том, что ни одной из них она не принадлежит нераздельно: «История государства Российского» - явление русской культуры в ее целостности и только так и должна рассматриваться. 31 ноября 1803 года специальным Указом Александра I Карамзин получил звание историографа. С этого момента он, по выражению П. А. Вяземского, «постригся в историки» и не бросал уже пера историка до последнего дыхания. В 1802-
1803 годах в журнале «Вестник Европы» Карамзин опубликовал ряд статей, посвященных русской истории.

11 июня 1798 года Карамзин набросал план «Похвального слова Петру I».
Уже из этой записи видно, что речь шла о замысле обширного исторического исследования, а не риторического упражнения. На другой день он добавил следующую мысль, ясно показывающую, чему он рассчитывал посвятить себя в будущем: «Естьли Проведение пощадит меня; итьли не случится того, что для меня ужаснее смерти…».

Во второй половине 1810 года Карамзин набросал «Мысли для Истории
Отечественной войны». Утверждая, что географическое положение России и
Франции делает почти невероятным, что они «могли непосредственно ударить одна на другую, Карамзин указывал, что только полная перемена «всего политического состояния Европы» могла сделать эту войну возможной. И прямо назвал эту перемену: «Революция», добавив к этой исторической причине человеческую: «Характер Наполеона».

Общепринято деление творчества Карамзина на две эпохи: до 1803 г.
Карамзин – писатель; позже – историк. С одной стороны, Карамзин и после пожалования его историографом не переставал быть писателем (А. Бестужев, П.
Вяземский оценивали «Историю» Карамзина как выдающееся явление русской прозы, и это, конечно, справедливо: «История» Карамзина в той же пере принадлежит искусству, как и, например, «Былое и думы» Герцена), а с другой
– «по уши влез в русскую историю» задолго до официального признания.

Для противопоставления двух периодов творчества есть другие, более веские, основания. Основное произведение первой половины творчества –
«Письма русского путешественника»; второй – «История государства
Российского». Пушкин писал: «Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют». Например, в доказательства того, что эволюция Карамзина может быть определена как переход от «русского космополитизма» к «ярко выраженной национальной ограниченности», обычно приводится отрывок из «Писем русского путешественника»: «… Петр двинул нас своею мощною рукою…».

В «Письмах русского путешественника» Карамзин проявлял себя как патриот, остающийся за границей «русским путешественником». Вместе с тем
Карамзин никогда не отказывался от мысли о благодеятельности влияния западного просвещения на культурную жизнь России. В истории русской культуры сложилась противопоставление России Западу, С. Ф. Платонов указывал: «В произведениях своих Карамзин вовсе упразднил вековое противоположение Руси и Европы, как различных и непримиримых миров; он мыслил Россию, как одну из европейских стран, и русский народ, как одну из равнокачественных с прочими наций. «Исходя из мысли о единстве человеческой культуры, Карамзин не устранял от культурной жизни и свой народ. Он признавал за ним право на моральное равенство в братской семье просвещенных народов».

«История государства Российского» ставит читателя перед рядом парадоксов. Прежде всего надо сказать о заглавии этого труда. На титуле его стоит «История государства». На основании этого Карамзина стали определять как «государственника».

Заграничное путешествие Карамзина совпало с началом Великой французской революции. Событие это оказало огромное влияние на все его дальнейшие размышления. Молодой русский путешественник сначала увлекся либеральными мечтами под влиянием первых недель революции, но позже испугался якобинского террора и перешел в лагерь ее противников – весьма далека от реальности. Следует отметить, что Карамзин, которого часто, но совершенно безосновательно отождествляют с его литературным двойником – повествователем из «Писем русского путешественника», не был поверхностным наблюдателем событий: он был постоянным носителем Национальной ассамблеи, слушал речи Мирабо, аббата Мори, Робеспьера и других.

Можно с уверенностью сказать, что ни один из видных деятелей русской культуры не имел таких подробных и непосредственно личных впечатлений от
Французской революции, как Карамзин. Он знал ее в лицо. Здесь он встретился с историей.

Не случайно Пушкин называл идеи Карамзина парадоксами: с ним произошло прямо противоположное. Начало революции было воспринято Карамзиным как исполнение обещаний философского столетия. «Конец нашего века почитали мы концом главнейших бедствий человечества и думали, что в нем последует важное, общее соединение теории с практикой, умозрения с деятельностью», - писал Карамзин в середине 1790-х г. Утопия для него – не царство определенных политических или общественных отношений, а царство добродетели; сияющее будущее зависит от высокой нравственности людей, а не от политики. Добродетель порождает свободу и равенство, а не свобода и равенство – добродетель. К любым формам политик Карамзин относился с недоверием. Карамзин, ценивший искренность и нравственные качества политических деятелей, выделил из числа ораторов Ассамблеи близорукого и лишенного артистизма, но уже стяжавшего кличку «неподкупный» Робеспьера, сами недостатки ораторского искусства которого казались ему достоинствами.
Карамзин избрал Робеспьера. Слезы, которые пролил Карамзин на гроб
Робеспьера, были последней данью мечте об Утопии, платоновской республике, государству Добродетели. Теперь Карамзина привлекает политик – реалист.
Печать отвержения с политики снята. Карамзин начинает издавать «Вестник
Европы» - первый политический журнал в России.

На страницах «Вестника Европы», умело используя иностранные источники, подбирая и переводы таким образом, чтобы их языком выражать свои мысли,
Карамзин развивает последовательную политическую доктрину. Люди по природе своей эгоисты: «Эгоизм – вот истинный враг общества», «к несчастью везде и все – эгоизм в человеке». Эгоизм превращает высокий идеал республики в недосягаемую мечту: «Без высокой народной добродетели Республика стоять не может». Бонапарт представляется Карамзину тем сильным правителем – реалистом, который строит систему управления не на «мечтательных» теориях, а на реальном уровне нравственности людей. Он вне партии. Любопытно отметить, что, следуя своей политической концепции, Карамзин в этот период высоко оценивает Бориса Годунова. «Борис Годунов был один из тех людей, которые сами творят блестящую судьбу свою и доказывают чудесную силу
Натуры. Род его не имел никакой знаменитости».

Замысел «Истории» созрел в недрах «Вестника Европы». Об этом свидетельствует все возрастающее на страницах этого журнала количества материалов по русской истории. Взгляды Карамзина на Наполеона менялись.
Увлечение начало сменяться разочарованием. После превращения первого консула в императора французов Карамзин с горечью писал брату: «Наполеон
Бонапарте променял титул великого человека на титул императора: власть показала ему лучше славы». Замысел «Истории» должен был показать, как
Россия, пройдя через века раздробленности и бедствий, единством и силой вознеслась к славе и могуществу. Именно в этот период и возникло заглавие
«История государства». В дальнейшем замысел претерпевал изменения. Но заглавие менять уже было нельзя. Однако развитие государственности никогда не было для Карамзина целью человеческого общества. Оно представляло собой лишь средство. У Карамзина менялось представление от сущности прогресса, но вера в прогресс, дававшая смысл человеческой истории, оставалась неизменной. В самом общем виде прогресс для Карамзина заключался в развитии гуманности, цивилизации, просвещения и терпимости. Основную роль в гуманизации общества призвана сыграть литература. В 1790-е годы, после разрыва с масонами, Карамзин полагал, что именно изящная словесность, поэзия и романы будут этими великими цивилизаторами. Цивилизация – избавление от грубости чувств и мыслей. Она неотделима от тонких оттенков переживаний. Поэтому архимедовой точкой опоры в нравственном усовершенствовании общества является язык. Не сухие нравственные проповеди, а гибкость, тонкость и богатство языка улучшают моральную физиономию общества. Именно эти мысли имел в виду Карамзин поэт К. Н. Батюшков. Но в
1803 г., в то самое время, когда закипели отчаянные споры вокруг языковой реформы Карамзина, сам он думал уже шире. Реформа языка призвана была сделать русского читателя «общежительным», цивилизованным и гуманным.
Теперь перед Карамзиным вставала другая задача – сделать его гражданином. А для этого, считал Карамзин, надо, чтобы он имел историю свой страны. Надо сделать его человеком истории. Именно поэтому, Карамзин «постригся в историки». Истории у государства нет, пока историк не рассказал государству о его истории. Давая читателям историю России, Карамзин давал России историю. Бурные события прошлого Карамзину довелось описывать посреди бурных событий настоящего, в канун 1812 года Карамзин работает над VI томом
«Истории», завершая конец XV века.

Последующие годы в погоревшей Москве были трудны и печальны, однако работа над «Историей» продолжается. К 1815 году Карамзин закончил 8 томов, написал «Введение» и решил отправиться в Петербург для получения разрешения и средств на печатанье написанного. В начале 1818 года 3000 экземпляров первых 8 томов вышли в свет. Появление «Истории государства Российского» сделалось общественным событием. «История» долгое время оставалась главным предметом споров. В декабристских кругах ее встретили критически. Появление
«Истории» воздействовал на течение их мысли. Теперь уже ни один мыслящий человек России не мог мыслить вне общих перспектив русской истории. А
Карамзин шел дальше. Он работал на IX, X и XI томами «Истории» - временем опричнины, Бориса Годунова и Смуты. В этих томах Карамзин достиг непревзойденной высоты как прозаик: об этом свидетельствует сила обрисовки характеров, энергия повествования. В царствование Ивана III и Василия
Ивановича не только укрепилась государственность, но и достигла успехов самобытная русская культура. В конце VII тома, в обзоре культуры XV-XVI веков, Карамзин с удовлетворением отмечал появление светской литературы – для него важно признака успехов образованности: «… видим, что предки наши занимались не только историческими или Богословскими сочинениями, но и романами; любили произведения остроумия и воображения».

В «Истории» соотношение меняется и преступная совесть делает бесполезным все усилия государственного ума. Аморальное не может быть государственно полезным. Страницы, посвященные царствованию Бориса Годунова и Смутному времени, принадлежат к вершинам исторического живописания
Карамзина, и не случайно именно он вдохновили Пушкина на создание «Бориса
Годунова».

Смерть, оборвавшая работу над «исторической поэмой», решила все вопросы. Если говорить о значении «Истории государства Российского» в культуре начала XIX века и о том, что в этом памятнике привлекает современного читателя, то уместно будет рассмотреть научный и художественный аспекты вопроса. Заслуги Карамзина в обнаружении новых источников, создании широкой картины русской истории, сочетании ученого комментария с литературными достоинствами повествования не подвергаются сомнению. Но «История государства Российского» должна быть рассмотрена и в ряду произведений художественной литературы. Как литературное явление она принадлежит первой четверти XIX века. Это было время торжества поэзии.
Победа школы Карамзина привела к тому, что понятия «литература» и «поэзия» отождествлялись.

У Пушкинской драмы были вдохновители: Шекспир, летописи «Истории государства Российского». Но Карамзин не Карамзитом. Критики «Истории» напрасно упрекали Карамзина в том, что он не видел в движении событий глубокой идеи. Карамзин был проникнут мыслью, что история имеет смысл.

Н. М. Карамзин (Предания веков) М., 1988 г.

I. «Древняя Россия открытая Карамзиным».

В историю русской литературы Н. Карамзин вошел как крупный писатель – сентименталист, активно работавший в последнее десятилетие XVIII века. В последние годы ситуация стала меняться – вышло 2 двухтомника сочинений
Карамзина, дважды издавались «Письма русского путешественника». Но главная книга Карамзина, над которой он работал более двух десятилетий, оказавшая огромное влияние на русскую литературу XIX столетия, практически до сих пор неизвестна современному читателю, «История государства Российского».
История волновала его с юности. Оттого многие страницы «Писем русского путешественника» посвящены ей. История много веков была искусством, а не наукой. Для Пушкина, Белинского «История» Карамзина – крупное достижение русской литературы начала XIX века, не только историческое, но и выдающееся литературное произведение. Своеобразие «Истории государства Российского»
Карамзина и обуславливалось временем ее написания, временем выработки нового исторического мышления, пониманием национальной самобытности русской истории на всем ее протяжении, характером самих событий и тех испытаний, которые выпали на долю русской нации на протяжении многих веков. Работа над
«Историей» длилась более двух десятилетий – с 1804 по 1826 год. К 1820 году
«История государства Российского» вышла на французском, немецком, итальянском языках. В 1818 году русский читатель получил первые восемь томов «Истории», повествовавших о древнем периоде России. И шесть романов успел к тому времени издать В. Скотт – в них рассказывалось о прошлом
Шотландии. Обоих писателей в России справедливо называли Колумбами.
«Древняя Россия, - писал Пушкин, - казалась найдена Карамзиным, как Америка
Колумбом». В духе времени каждый из них выступал одновременно и как художник, и как историк. Карамзин в предисловии к первому тому «Истории», обобщая свои уже сложившиеся принципы изображения русской истории, заявлял:
«История» не роман». «Вымыслу» он противопоставил «истину». Такая позиция вырабатывалась и под воздействием реального русского литературного процесса и творческой эволюции самого писателя.

В 1800-е годы литература была наводнена оригинальными и переводными произведениями – в поэзии, прозе и драматургии – на историческую тему.
Именно история может открыть «истину» и «тайну» жизни общества и человека, пришел в своем развитии и Карамзин. Это новое понимание истории проявилось в статье 1795 года «Рассуждение философа, историка и гражданина». Потому
Карамзин, приступая к «Истории», отказывается от «вымысла», от тех специфических и традиционных средств, которыми создавались эпопеи, трагедии или романы. Познать «истину» истории значило не только отказаться от собственного агностицизма, призвав объективность действительного мира, но и от традиционного для искусства того времени пути изображений этого мира. В
России это слияние будет блестяще осуществлено Пушкиным в трагедии «Борис
Годунов», но с позиций реализма «История» Карамзина и предшествовала пушкинскому успеху, и в значительной степени подготавливала его. Отказ
Карамзина от «вымысла» не означал отрицание вообще возможностей художественного исследования истории. «История государства Российского» и запечатлела поиск и выработку этих новых, так сказать, эквивалентных исторической истине принципов ее изображения. Важнейшей особенностью этой складывающейся в процессе написания структуры и было сочетание аналитического (научного) и художественного начала. Рассмотрение элементов такой структуры наглядно показывает, как и сами поиски, и открытия писателя оказывались национально обусловленными.

В «Истории государства Российского» не т не только любовных, но, вообще вымышленных сюжетов. Автор не привносит сюжет в свое сочинение, но извлекает его из истории, из реальных исторических событий и ситуаций – герои действуют в заданных историей обстоятельствах. Только подлинный, а не вымышленный сюжет приближает писателя к «истине», скрытой «завесой времени».

Заданной же историей сюжет рассказывает человека в его широких связях с общей жизнью страны, государства, нации. Так строятся характеры известных исторических деятелей. Жизнь Ивана Грозного открывала бездну возможностей для построения любовного сюжета – у царя было семь жен и бессчетное количество тех, кто оказался жертвами его «бесстыдного любострастия». Но
Карамзин исходил из общественных условий, которые определяли и характер царя, и его поступки, и «эпохи мучительства», потрясавшие всю Россию.
Историческая ситуация, создавшая возможность захвата власти Б. Годуновым, оказала решающее влияние на его политику, на его отношение к народу, обусловила его преступление и нравственные страдание. Так не только история становилась материалом для литературы, но и литература оказалась средством художественного познания истории. Его «История» населена только подлинными историческими личностями.

Карамзин подчеркивает талантливость, незаурядность и ум простых людей, действовавших самостоятельно, без царя и бояр, умевших мыслить государственно и разумно. Исторический сюжет, использование заданной ситуации обосновали иной, рожденный русской традицией, метод изображения человека – не «домашним образом», не со стороны его частной семейной жизни, но со стороны его связей с большим миром общенационального, общегосударственного бытия. Именно потому Карамзин требовал от писателей изображения героических россиянок, характер и личность которых проявлялись не в домашней жизни и «семейном счастье», но в политической, патриотической деятельности. В этой связи он писал: «Природа любит иногда чрезвычайности, отходит от своего обыкновенного закона и дает женщинам характеры, которые выводят их из домашней неизвестности на театр народный…» Метод изображения русских характеров в «Истории» - это выведение их «из домашней неизвестности на театр народный», он вырабатывался в конечном счете из обобщения опыта исторической жизни русской нации. Многие народные песни запечатлели богатырскую удаль, поэзию жизни, исполненной деятельности, борьбы, высокого подвига, которая открывалась за пределами домашнего семейного существования. Гоголь в украинских песнях обнаружил именно эти черты характера народа: «Везде видна та сила, радость, могущество, с какою казак бросает тишину и беспечность жизни домовитой, чтобы вдаться во всю поэзию битв, опасностей и разгульного пиршества с товарищами…». Такой метод таил в себе возможность наиболее полно и отчетливо раскрыть коренные черты русского национального характера.

Карамзин, - обратившись к истории, вынужден был вырабатывать особый жанр для своего повествования. Изучение жанровой природы труда Карамзина убеждает, что она не является реализацией уже найденных принципов. Это скорее своеобразная самонастраивающаяся модель, на тип и характер которой влияли и опыт писателя, и привлекавшиеся все новые и новые материалы, требовавшие и нового освещения, и нараставшее от тома к тому все большее доверие именно к художественному познанию «истины».

Отказавшись от «вымысла», Карамзин не мог для своего повествования воспользоваться одним из традиционных литературных жанров. Должно было выработать такую жанровую форму, которая бы органически соответствовала реальному историческому сюжету, оказывалась способной вместить громадный и разнообразный фактический материал, входивший в «Историю» под знаком аналитического и эмоционального восприятия, и, главное, давала писателю широкую свободу в выражении своей позиции.

Но вырабатывать – не значило выдумывать, Карамзин решил быть последовательным – и в выработке жанра он опирался на национальную традицию. И тут решающую роль сыграла летопись. Ее главная жанровая особенность – синкретизм. Летопись свободно включала в свой состав многие произведения древнерусской литературы – жития, повести, послания, плачи, народно-поэтические легенды и т.д. Синкретизм и стал организующим принципом карамзинской «Истории». Писатель не подражал, продолжал летописную традицию. Авторская позиция, расщепленная на два начала - аналитическое и художественное, - объединяла весь вводимый в «Историю» материал, определяла включение в виде цитат или пересказа входивших в летописи житий, повестей, легенд и «чудес» и самого рассказа летописца, который или сопровождался комментариями, или оказывался слитым с мнением создателя «Истории».
Летописный синкретизм – такова главная особенность жанра «Истории государства Российского». Жанр этот – оригинальное создание Карамзина – помогал ему и выразить русское национальное самосознание в его динамике и развитии, и выработать особый этический стиль повествования о героической нации, чьи сыны вышли из домашней неизвестности на театр народной жизни.
Достижения писателя были усвоены русской литературой. Его новаторское отношение к жанру, поиски особой, свободной жанровой структуры, которая бы соответствовала новому материалу, новому сюжету, новым задачам художественного исследования «действительного мира» истории, оказались близкими новой русской литературе. И не случайно, а закономерно это свободное отношение к жанру мы встретим у Пушкина («свободный» роман в стихах – «Евгений Онегин»), Гоголя (поэма «Мертвые души»), Толстого («Война и мир»). В 1802 году Карамзин писал: «Франция по своему величию Ии характеру должна быть монархией». Через несколько лет это «пророчество» сбылось – Наполеон провозгласил Францию империей, а себя императором. На примерах правления русских монархов - положительных и отрицательных –
Карамзин хотел учить царствовать.

Противоречие обернулось для Карамзина трагедией, политическая концепция заводила в тупик. И, несмотря на это, писатель не изменил своему методу выяснения истины, открывавшейся в процессе художественного исследования прошлого, оставался верен ей, даже если она противоречила его политическому идеалу. Это было победой Карамзина – художника. Именно потому Пушкин и назвал «Историю» подвигом честного человека.

Противоречивость сочинения Карамзина отлично понимал Пушкин. Пушкин не только понимал и видел художественную природу «Истории», но и определил своеобразие ее художественного метода и жанра. По Пушкину, Карамзин выступал как историк и как художник, его сочинение – синтез аналитического и художественного познания истории. Своеобразие же художественного метода и самого жанра «Истории» обусловлено летописной традицией. Мысль эта и справедлива, и плодотворна.

Карамзин – историк использовал факты летописи, подвергая их критике, проверке, объяснению и комментированию. Карамзин – художник осваивал эстетические принципы летописи, воспринимая ее как национальный русский тип рассказа о прошлом, как особую художественную систему, запечатлевшую русский взгляд на исторические события исторических деятелей, на судьбу
России.

Пушкин верно понял огромность содержания труда Карамзина, написав, что он нашел Россию, как Колумб Америку. Это уточнение очень важно: открывая
Древнюю Русь, Карамзин открывал историческую роль русского народа в образовании великой державы. Описывая одну из битв, Карамзин подчеркивает, что именно вольнолюбие воодушевляло простых людей, когда они героически сражались с неприятелем, оказывали чудесное остервенение и, думая, что убитый неприятелем должен служить ему рабом в аду, вонзали себе мечи в сердце, когда уже не могли спастись: ибо хотели тем сохранить вольность свою в будущей жизни. Важнейшей особенностью художественной стихии
«Истории» и является патриотизм ее автора, который определял возможность создания эмоционального образа «минувших столетий».

В «Истории» запечатлелось единство аналитического изучения и эмоционального образа «минувших столетий». При этом истине не противоречил ни аналитический, ни эмоциональный метод изучения и изображения – каждый помогал ее утверждению своим путем. Истина служит основанием для исторической поэзии; но поэзия не история: первая более всего хочет возбуждать любопытство и для того мешает быль с небылицею, вторая отвергает самые остроумные вымыслы и хочет только истины.

Для Карамзина в данном случае летописный рассказ, летописная точка зрения есть тип сознания эпохи, и потому он не считает возможным вносить
«поправки» историка в представление летописца. Раскрывая психологическими средствами внутренний мир Годунова, рисуя его характер, он исходит не только из фактов, почерпнутых в летописи, но и из общей исторической ситуации, воссозданной летописцем. Рассказ о Годунове тем самым открывал современной литературе совершенно новый тип художественного познания и воспроизведения истории, прочно опирающегося на национальную традицию.
Именно эта позиция Карамзина была понята и поддержана Пушкиным в его защите
«Истории» от нападок Полевого, она и дала ему возможность назвать писателя последним нашим летописцем.

Художественное начало «Истории» и позволило раскрыть процесс выработки психического склада русской нации. Анализируя многочисленные факты начального периода русской истории, писатель приходит к пониманию огромной роли народа в политической жизни страны. Исследование истории позволяло писать о двух ликах народа – он «добрый», он и «мятежный».

По Карамзину, добродетель народа вовсе не противоречила народной «любви к мятежам». Художественное исследование истории открывало писателю эту истину. Он понимал, что не любовь к «установлениям» самодержцев, но «любовь к мятежам», направленным против самодержцев, не исполнявших своего долга – заботиться о благе своих подданных, отличает народ русский.

Пушкину при работе над «Борисом Годуновым» использовать открытия писателя. Еще не зная трудов французских историков, Пушкин, опираясь на национальную традицию, вырабатывает историзм как метод познания и объяснения прошлого и настоящего, следуя за Карамзиным в раскрытии русского национального самосознания, - он создает образ Пимена.

Карамзин в «Истории» открыл громадный художественный мир летописей.
Писатель «прорубил окно» в прошлое, он действительно, как Колумб, нашел древнюю Россию, связав прошлое с настоящим.

«История государства Российского» по праву вторглась в живой процесс литературного развития, помогала формированию историцизма, способствуя движению литературы по пути национальной самобытности. Она обогащала литературу важными художественными открытиями, вобрав опыт летописей.
«История» вооружала новую литературу важными знаниями прошлого, помогала ей опираться на национальные традиции. На первом этапе Пушкин и Гоголь в своем обращении к истории показали, как громаден и важен был вклад Карамзина.

«История» пользовалась беспримерным успехом на протяжении многих десятилетий XIX столетия, оказывая влияние на русских писателей.

Термин «История» имеет очень много определений. История повествования и происшествия. История – это процесс развития. Это прошлое. История должна войти в сознание общества, она не только написана и прочитана. В наши дни выполняет функцию не только книга, но и радио, телевидение. Первоначально историческое описание существует как вид искусства. Каждая сфера знаний имеет объект исследования. История изучает прошлое. Задача истории – воспроизвести прошлое в единстве необходимого и случайного. Центральным компонентом искусства является художественный образ. Исторический образ – это реальное событие. В образе историческом исключен вымысел, а фантазия играет вспомогательную роль. Образ создается однозначно, если историк что- то умалчивает. Человек – лучший объект для изучения истории. Главная заслуга культуры Возрождения – она открыла духовный мир человека.

Подвиг Карамзина.

По словам Пушкина «Карамзин – великий писатель во всем смысле этого слова».

Язык Карамзина, переживший эволюцию от «Писем русского путешественника» и «Бедной Лизы» до «Истории государства Российского». Его труд – это история русского самодержавия. «История государства Российского» выпала из истории литературы. История наука, которая выходит за пределы; литература – искусство, преступающее свои границы. История Карамзина – это для него сфера эстетического наслаждения. Карамзин формулирует методологические принципы своей работы. «Историю государства Российского» рассматривают как памятник отечественной словесности.

Традиция Карамзина в искусстве историографии не умерла, и нельзя сказать, что она процветает.

Пушкин считал, что Карамзин посвятил истории последние годы, а он посвятил этому всю свою жизнь.

Внимание автора «Истории государства Российского» привлечено к тому как государство возникло. Карамзин ставит Ивана III выше Петра I. 6 том посвящен ему (Ивану III). Историей странствий простого россиянина на свой страх и риск, без государственной инициативы и поддержки Карамзин заканчивает рассмотрение эпохи Ивана III.

Главы Карамзинского труда разбиты по годам царствования того или иного монарха им названы их именами.

В «Истории государства Российского» описания битв, походов, а также быта, хозяйственной и культурной жизни. В 1-й главе 7 тома пишется о том, что присоединяется к Москве Псков Василием III. Карамзин открыл русскую историю для русской литературы. «История государства Российского» - это образ, из которого черпали вдохновение поэты, прозаики, драматурги и т.д. В
«Истории государства Российского» мы видим сюжет пушкинской «Песни о вещем
Олеге», а также «Борис Годунов» и «История государства Российского». 2 трагедии о Борисе Годунове, написанные 2 поэтами и построены на материалах
«Истории государства Российского».

Белинский назвал «Историю государства Российского» великим памятником в истории русской литературы.

Историческая драма расцветает раньше, но возможности ее были ограничены.

Интерес к истории – это интерес к человеку, к его окружению и жизни.
Роман открывал более широкие перспективы, чем драма. В России Пушкин и
Толстой подняли исторический роман до большой прозы. Великим шедевром в этом жанре – «Война и мир». Исторические события служат фоном на котором развертываются действия. Исторические личности появляются в историческом романе внезапно. В качестве главных героев вымышленные лица. Роман как драма обращается к историческому материалу, преследует цель художественного воспроизведения исторической действительности. Полное слияние истории и искусства редкий случай. Грань между ними стирается, но не совсем. Можно сказать, - они союзники. Цель у них одна – это формирование исторического сознания. Искусство дает истории художественную культуру. История подводит под искусство фундамент. Искусство обретает глубину, опираясь на историческую традицию. Культура – это система запретов.

О «Борисе Годунове» Пушкин писал: «Изучение Шекспира, Карамзина и старых наших летописей дало мне мысль облечь в драматические формы одну из самых драматических эпох новейшей истории». В пьесе нет вымышленного сюжета, персонажей, они заимствованы из «Истории государства Российского».
Карамзин, пишет о голоде в начале царствования Б. Годунова: «Началося бедствия, и вопль голодных встревожил царя… Борис велел отворить царские житницы».

Пушкин в своей трагедии также решает проблему цели и средства в истории.

Между «Историей государства Российского» и «Борисом Годуновым» пролегла историческая эпоха, и это сказалось на трактовке событий. Карамзин писал под впечатлением Отечественной войны, а Пушкин – накануне декабрьского восстания.

«История государства Российского помогла Пушкину утвердиться в двух ипостасях – историка и исторического романиста – по разному обработать один и тот же материал.

Когда Карамзин работал над «Историей» он изучал русский фольклор, собирал исторические песни, располагал в хронологическом порядке. Но это не осуществилось. Он выделял больше всего в исторической литературе «Слово о полку Игореве».

Культура России XIX века как бы пример взлета вершинных достижений. С начала 19 века в русском обществе наблюдается высокий патриотический подъем. Он еще больше усилился в 1812 году, углубленно способствовал национальной общности, развитию гражданства. Искусство взаимодействовало с общественным сознанием, формируя его в национальное. Усилилось развитие реалистических тенденций им национальных черт культуры. Культурным событием стало появление «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Карамзин был первым, кто на рубеже XVIII-XIX веков, интуитивно почувствовал что главным в русской культуре наступающего XIX века, усиливаются проблемы национальной самоидентичности. За Карамзиным шел Пушкин, решая задачу соотношения национальной культуры с древними культурами, после этого появляется «Философское письмо» П. Я. Чаадаева – философия истории России, которое стимулировало дискуссию между славянофилами и западниками.
Классическая литература XIX века была больше чем литература, она синтетическое явление культуры, которое оказалось универсальной формой общественного самосознания. Карамзин отмечал, что русский народ, несмотря на унижение и рабство, чувствовал свое культурное превосходство в отношении к народу кочующему. Первая половина XIX века – это время становления отечественной исторической науки. Карамзин считал, что история человечества
– это история борьбы разума с заблуждением, просвещение - с невежеством.

Решающую роль в истории он отводил великим людям.

Профессиональных историков не удовлетворял труд Карамзина «История государства Российского». Было много новых источников по истории России. В
1851 году вышел первый том «Истории России с древнейших времен», написанной
С. М. Соловьевым.

Сравнивая историческое развитие России и других стран Европы, Соловьев находил много общего в их судьбах. Стиль изложения «Истории» Соловьева суховат, она уступает «Истории» Карамзина.

В художественной литературе начала XIX века было, по словам Белинского,
«карамзинским» периодом.

Война 1812 года вызвала интерес к русской истории. «История государства
Российского» Карамзина, построенная на летописном материале. Пушкин в этом труде увидел отражение духа летописи. Пушкин придавал летописным материалам важное значение. И это отразилось в «Борисе Годунове». В работе над трагедией Пушкин шел путем изучения Карамзина, Шекспира и «летописей».

30-40-е годы не внесли нового в русскую историографию. Это годы развития философского мышления. Историческая наука замерла на Карамзине. К концу 40-х годов все меняется, возникает новая историография Соловьева С.
М. В 1851 году вышел 1 том «Истории России с древнейших времен». К середине
50-х годов Россия вступила в новую полосу бурь и потрясений. Крымская война обнаружила разложение классов и материальную отсталость. «Война и мир» - это огромное количество исторических книг и материалов, это оказалось решительным и бурным восстанием против исторической науки. «Война и мир» - это книга, которая выросла на «педагогическом» опыте. Толстой когда читал
«Историю России с древнейших времен» С. М. Соловьева, то он с ним спорил.
По словам Соловьева правительство было безобразно: «Но как же так ряд безобразий произвели великое, единое государство? Уже это доказывает, что не правительство производило историю». Вывод из этого, что нужна не история
– наука, а история – искусство: «История – искусство, как искусство, идет вглубь и ее предмет описание жизни всей Европы».

«Войне и миру» присуще черты мышления и стиля, композиции, которые обнаружены в «Повести временных лет». В «Повести временных лет» соединились две традиции: народно-эпическая и агиографическая. Это есть и в «Войне и мире».

«Война и мир» - одна из «модификаций», созданная эпохой «великих перемен». Летописный стиль послужил основой для сатиры и на историческую науку и на политический строй.

Историческая эпоха – силовое поле противоречий и пространство человеческого выбора, что сама суть ее как исторической эпохи состоит в подвижной разомкнутости на будущее; тело некая равная себе субстанция.
Житейской мудростью, или здравым смыслом, знанием людей без чего невозможно то искусство понимать сказанное и написанное, каковым является филология.

Содержание гуманитарной мысли по-настоящему обнаруживается только при свете жизненного опыта – человеческого опыта. Объективное существование смысловых аспектов литературного слова имеет место лишь внутри диалога и не может быть извлечено из ситуации диалога. Истина лежит в иной плоскости.
Древний автор и древний текст общение с ними есть понимание «поверх барьеров» непонимания, предполагающее эти барьеры. Минувшая эпоха – эпоха жизни человечества, нашей жизни, а не чужой. Быть взрослым – это значит пережить детство и юность.

Карамзин – виднейший деятель своей эпохи, реформатор языка, один из отцов русского сентиментализма, историк, публицист, автор стихов, прозы, на которых воспитывалось поколение. Все это достаточно для того, чтобы изучать, уважать, признавать; но недостаточно, чтобы полюбить в литературе, в себе самих, а не в мире прадедов. Кажется, две черты биографии и творчества Карамзина делают его одним из наших собеседников.

Историк-художник. Над этим посмеивались уже в 1820-х, от этого старались уйти в научную сторону, но именно этого, кажется, не хватает полтора века спустя. В самом деле, Карамзин – историк предлагал одновременно два способа познавать прошлое; один – научный, объективный, новые факты, понятия, закономерности; другой – художественный, субъективный. Итак, образ историка – художника принадлежит не только к прошлому, совпадение позиции Карамзина и некоторых новейших концепций о сущности исторического познания – это говорит само за себя? Такова, полагаем, первая черта «злободневности» Карамзинских трудов.

А, во-вторых, еще и еще раз отметим тот замечательный вклад в русскую культуру, которой именуется личностью Карамзина. Карамзин - высоконравственная привлекательная личность, которая на многих влияла прямым примером, дружбою; но на куда большее число – присутствием этой личности в стихах, повестях, статьях и особенно в Истории. Карамзин ведь был одним из самых внутренне свободных людей своей эпохи, а среди друзей, приятелей его множество прекрасных, лучших людей. Он писал, что думал, рисовал исторические характеры на основе огромного, нового материала; сумел открыть древнюю Россию, «Карамзин есть наш первый историк и последний летописец».

Список использованной литературы

1. Аверенцев С. С. Наш собеседник древний автор.

2. Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. – М.: Республика, 1994.

– 591 с.: ил. – (Прошлое и настоящее).

3. Гулыга А. В. Искусство истории – М.: Современник, 1980. – 288 с.

4. Карамзин Н. М. История государства Российского в 12-ти томах. Т. II-

III/ Под ред. А. Н. Сахарова. – М.: Наука, 1991. – 832 с.

5. Карамзин Н. М. Об истории государства Российского/ сост. А. И.

Шмидт. – М.: Просвещение, 1990. – 384 с.

6. Карамзин Н. М. Предания веков/ Сост., вступ. Ст. Г. П. Макогоненко;

Г. П. Макогоненко и М. В. Иванова; - Ли. В. В. Лукашова. – М.:

Правда, 1988. – 768 с.

7. Культурология: учебное пособие для студентов высших учебных заведений – Ростов н/Д: Издательство «Феникс», 1999. – 608 с.

8. Лотман Ю. М. Карамзин: Сотворение Карамзина. Ст. и исслед., 1957-

1990. Заметки рец. – СПБ.: Искусство – СПБ, 1997 – 830 с.: ил.: портр.

9. Эйхенбаум Б. М. О прозе: сб. ст. – Л.: Художественная литература,

1969. – 503 с.
-----------------------
Лотман Ю. М. Карамзин. – С-Петербург, Искусство. – СпБ, 1997. – с. 56.
Соловьев С. М. Избранные труды. Записки. – М., 1983. – с. 231.
Карамзин Н. М. Сочинения. – СПб, 1848. т. 1. с. 487.Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Т руд всей жизни. Над произведением из 12 томов поэт, писатель, создатель первого русского литературного журнала и последний историограф России работал более двадцати лет. Сумел придать историческому произведению «легкий стиль» и создать настоящий исторический бестселлер своего времени. Наталья Летникова изучала историю создания знаменитого многотомника.

От путевых заметок к изучению истории . Автор «Писем русского путешественника», «Бедной Лизы» , «Марфы Посадницы», успешный издатель «Московского журнала» и «Вестника Европы» в начале ХIХ века всерьез увлекся историей. Изучая летописи и редкие манускрипты, решил объединить бесценные знания в один труд. Поставил задачу - создать полное печатное общедоступное изложение русской истории.

Историограф Российской империи . На почетную должность главного историка страны Карамзина назначил император Александр I . Литератор получил ежегодный пенсион в две тысячи рублей и допуск во все библиотеки. Карамзин без колебаний оставил «Вестник», приносивший доход втрое больше, и посвятил жизнь «Истории государства Российского» . Как заметил князь Вяземский - «постригся в историки». Светским салонам Карамзин предпочел архивы, приглашениям на балы - изучение документов.

Исторические знания и литературный стиль . Не просто изложение фактов вперемешку с датами, а высокохудожественная историческая книга для широкого круга читателей. Карамзин работал не только с первоисточниками, но и со слогом. Сам автор называл свой труд «историческая поэма». Выписки, цитаты, пересказы документов ученый спрятал в примечания - по сути, Карамзин создал книгу в книге для тех, кто особенно интересуется историей.

Первый исторический бестселлер . Восемь томов автор отдал в печать лишь спустя тринадцать лет после начала работы. Задействовали три типографии: военную, сенатскую, медицинскую. Львиную долю времени отняла корректура. Вышли три тысячи экземпляров через год - в начале 1818-го. Раскупили исторические тома не хуже нашумевших любовных романов: первое издание разошлось по читателям всего за месяц.

Научные открытия между делом . За работой Николай Михайлович обнаружил по-настоящему уникальные источники. Именно Карамзиным найдена Ипатьевская летопись. В примечания VI тома вошли отрывки из «Хождения за три моря» Афанасия Никитина . «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… Оно (путешествие) доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых» , - писал историк.

Пушкин про работу Карамзина . «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка - Колумбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили…» - писал Пушкин . Александр Сергеевич посвятил памяти историографа трагедию «Борис Годунов» , материал для своего произведения черпал в том числе в «Истории» Карамзина.

Оценка на высшем государственном уровне . Александр I не только дал Карамзину широчайшие полномочия по чтению «всех древних рукописей, до российских древностей касающиеся» и денежное содержание. Император лично финансировал первое издание «Истории государства Российского». По высочайшему велению книга была разослана по министерствам и посольствам. В сопроводительном письме говорилось, что государевы мужи и дипломаты обязаны знать свою историю.

Что ни том - то событие . Выхода новой книги ждали. Второе издание восьмитомника вышло уже через год. Каждый последующий том становился событием. Исторические факты обсуждали в обществе. Так IX том, посвященный эпохе Грозного , стал настоящим потрясением. «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита» , - писал поэт Кондратий Рылеев, отмечая и сами ужасы опричнины, и прекрасный слог историка.

Последний историограф России . Титул появился еще при Петре Великом . Почетного звания был удостоен выходец из Германии - архивист и автор «Истории Сибири» Герхард Миллер, знаменитый также «портфелями Миллера». Занимал высокий пост автор «Истории России с древнейших времен» князь Михаил Щербатов. Претендовали на него отдавший своему историческому труду 30 лет Сергей Соловьев и крупный историк начала ХХ века Владимир Иконников, но, несмотря на ходатайства, звание так и не получили. Так Николай Карамзин и остался последним историографом России.