Европейцы видели в гуннах беспощадные порождения демонов, описывая их жестокими, алчными и безобразными. Этот народ громил Римскую Империю, уничтожил государство остготов.

Именно из-за них началось Великое переселение народов. Имя «гунны» надолго стало нарицательным для обозначения всех кочевников Причерноморья. Как писал Г. Вернадский, в армии гуннов воевали и представители других народов, в том числе славяне.

Гунны – восточные славяне

В XIX в. русский историк И. Забелин выдвинул необычную гипотезу: по его мнению, гунны были славянским народом. Он заявлял: «Унны как восточная или прибалтийская славянская ветвь». Забелин развивал эту точку зрения, приводя в пример сходные обычаи (такие, как похоронный обряд и последующий поминальный пир – «страву»), особенности строительства жилищ.
Отдельно он говорил об именах вождей гуннов, которые якобы звучали как славянские. Забелин называл в их числе Валамира, Волда, Руга. Также он писал, что имена эти испорчены неправильным написанием, поскольку языком гуннов древние историки не владели.
Точку зрения Забелина поддержал историк Д. Иловайский. Он также считал гуннов восточной ветвью славянских племен, еще не успевшей перейти от кочевого образа жизни к оседлому, но подчеркивал, что предпосылки к этому были. Нередко упоминаемое «безобразие гуннов» Иловайский объяснял обычаем намеренного уродования детей и преувеличением римских историков.
Оба исследователя ссылаются на труды византийских и римских историков. Так, цитируемый ими Прокопий Кесарийский, самый крупный историк ранневизантийского времени, писал, что анты и склавины соблюдают гуннские обычаи.
Иловайский замечал: «Византийские историки иногда причисляют к гуннам готское племя гепидов или употребляют название гуннов и славян безразлично». Средневековый богослов и историк Беда Достопочтенный назвал гуннами западных славян, их же имел в виду датский летописец Саксон Грамматик, писавший о войне гуннов с датчанами.
Одним из аргументов Иловайского было загадочное исчезновение племени гуннов: «Если не признать в гуннах славян, то как же объяснить исчезновение гуннов, куда они в конце концов девались?»

Опровержение гипотезы

Однако эта гипотеза вызвала недоверие других историков уже с момента возникновения. Например, историк М. Любавский в «Лекциях по древней русской истории до конца XVI века» писал, что при всей красочности такой точки зрения нельзя выпускать из виду свидетельства китайских источников о народе хунну, жившем в Центральной Азии.
Внешность гуннов, например, по свидетельству Иорнанда, готского историка, напоминала монгольскую или урало-алтайскую: низкий рост, смуглая кожа, узкие глаза, коренастое телосложение.

Сближение гуннов и славян в текстах античных авторов, скорее, объясняется тем, что славяне были для них такими же дикими племенами, склонными к набегам.
Упомянутый Прокопий Кесарийский, живший в эпоху гуннов, говоря о сходстве обрядности, имел в виду именно то, что при всей близости обычаев гунны и славяне составляли разные народы. Более поздние авторы уже гуннов не застали, и поэтому их рассуждения об идентичности славян и гуннов представляют собой позднейшие сближения.

Славяне и гунны

Однако тот же Любавский при этом отмечает, что племена гуннов при движении на запад увлекали за собой другие народности. В их число входили сарматские, германские и некоторые славянские племена.
Современная исследовательница Мария Гимбутас, автор популярной «курганной гипотезы» о прародине индоевропейцев, придерживалась похожей позиции. В книге «Славяне» она писала, что гуннское нашествие «подготовило почву для широкого распространения славян». Гуннам нужны были степи для пастбищ лошадей, поэтому они не заселялись на покоренных территориях. Славянам же требовалась пахотная земля: их становилось все больше, поэтому они переселялись целыми родами. Как замечала Гимбутас, «испытав тысячелетний гнет со стороны скифов, сарматов и готов, славяне были оттеснены на небольшую территорию. Когда ограничений больше не стало, они начали бурно развиваться».
Наличие в лексиконе гуннов славянских слов, а в обрядовости - близких черт, Гимбутас объясняла тем, что «некоторые славяне участвовали в кампаниях гуннов как союзники или в составе вспомогательных войск».
Возможно, именно то, что славяне и гунны пришли в Европу практически одновременно, заставило многих авторов искать родство в этих народах.

Случаются в истории события, которые кажутся невероятными не только их современникам, но и нам, людям взирающим на них с высоты многих столетий. Представьте, что всё человечество, поколение за поколением, упорно воздвигает один дворец, назовите его Цивилизацией, если вам так будет угодно. Усердно и старательно, кирпичик за кирпичиком, изобретение за изобретением, новинка к новинке, закон к закону - и вот уже общий дом принимает вид огромного сверкающего небоскрёба, жить в котором становится удобно и комфортно, здесь существуют правила и приличия, а на дверях стоит строгая охрана, которая пускает лишь тех джентльменов и дам, в чьей пристойности нет сомнений. И вдруг к этому тысячелетнему чертогу подходит никому неизвестное племя-оборванец, вытаскивает всего один блок из основания стены и вся великолепная постройка рушится почти до основания, погребая под своими обломками сотни культурных народов.

В середине IV века всем казалось, что период дикости, хаоса, войн и разрушений остался в далёком прошлом. Спокойствие и процветание царили на континенте. Миллионы людей жили в благоустроенных городах и привольных деревнях, пользовались достижениями прогресса, читали умные книги в тиши библиотек, пахали землю, пекли хлеб, ковали серпы и косы, и были уверены в незыблемости окружающего их мира. Когда в начале 376 года офицеры римских гарнизонов, несущих службу на дунайской границе, увидели толпы людей: множество стариков, женщин и детей, пешком или на телегах с пожитками, добравшихся сюда и умоляющих пустить их на южную, охраняемую сторону, они не сразу оценили степень опасности, грозящей империи. Подумаешь, очередные варварские междоусобицы! Но беженцев становилось всё больше, их рассказы леденили кровь в жилах даже бывалых воинов. Лишь когда на рубежах скопились уже сотни тысяч людей, в том числе мужчин с оружием, которые, стоя на коленях, умоляли пустить их на имперские земли, клялись в вечной преданности Августу и обещали принять веру в Христа, римляне поняли, что случилось действительно нечто ужасное, выходящее за рамки привычных событий.

Гроза вызрела где-то там, в далёких азиатских степях за Танаисом. Дикий народ, о котором мало кто слышал, сумел покорить потомков тех кочевников, что были некогда изгнаны из Северного Причерноморья, и во главе их полчищ в 375 году от Рождества Христова обрушился на жителей Восточногерманской империи. "Взъярилось на готов племя гуннов" - скажет об этом Иордан. События развивались стремительно. Престарелый конунг Германарих, ему к этому времени шёл сто десятый год, покончил с собой, толи от внезапно свалившегося на его седую голову позора, толи пытаясь принести, таким образом, себя в жертву разгневавшимся богам. Царём был избран юный Витимир, внучатый племянник покойного правителя. Он пытался организовать оборону, переманивал звонким готским золотом на свою сторону часть этих самых непостижимых гуннов. Но всё было тщетно, и вскоре новый царь сам гибнет в бою.

Вождь визиготов Атанарих пробует отстоять хотя бы земли за Днестром. К нему присоединяются остатки остготского войска во главе с полководцами Алатеем и Сафраком. Однако, неудержимые гунны прорываются к ним в тыл, и в пух и прах громят хвалёные германские армии. Паника овладевает готами, они более не слушают своих предводителей, но в ужасе бегут к Дунаю. Осенью 376 года римляне дозволяют готским беженцам пересечь границу. Однако, о запасах продовольствия для переселенцев никто вовремя не побеспокоился. "Военачальники, побуждаемые алчностью" наживались на несчастье соседей-изгнанников, продавая несчастным германцам втридорога даже тухлятину и мясо собак и кошек. Когда дело дошло до того, что гордые готы стали от голода отдавать в рабство своих детей, вспыхнул бунт.

Император Валент двинул против мятежников регулярную армию. 9 августа 378 года у города Адрианополя, на территории нынешней европейской Турции, в кровопролитном сражении римляне были наголову разбиты теми, кто, оставив родину, в панике бежал от гуннов. Это было одно из самых тяжких поражений за всю историю Рима, и, несомненно, самое роковое по своим последствиям. Погибло более сорока тысяч легионеров, многие попали в плен. Из восьмидесятитысячного войска едва ли шестая часть воинов смогла спастись бегством. Бедолага Валент, раненый, пытался укрыться в какой-то хижине, но её подожгли и он сгорел там заживо. Империя погрузилась в хаос. Визиготы, остготы, аланы, лишённые гуннами своих мест жительства, рвали её на части, как зимние голодные волки, делящие откормленную овцу, попавшую в их пасти. По следам этих варваров на Балканы, а также в ближневосточные провинции, хлынули страшные гуннские всадники. Запылали города. Забросили плуги пахари. Тщетно они хватались за мечи, пытаясь уберечь таким трудом нажитое добро, честь жён и дочерей, или хотя бы жизни, свои и близких. Всё вокруг наполнилось резнёй, криками, плачем, пожарами и грабежами. Гунны внезапно возникали то здесь, то там, каждый раз обгоняя вести о своём вторжении, и убираясь восвояси ранее, чем кто-то успевал приготовиться к отпору. Послушайте, как страдает блаженный Иероним в Вифлееме, сердце которого буквально разрывалось от жалости к соотечественникам: "Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появляются всюду раньше чем их ожидали, опережая скорость распространения слухов. Они не испытывают жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям. Те, кто только начал жить, были вынуждены умереть и, не ведая, в каком они оказались положении, улыбались в окружении обнажённых вражеских мечей" .

Началось Великое переселение народов, стёршее с лица Земли многие страны и племена, разрушившее сотни городов, истребившее миллионы людей, уничтожившее тысячи рукописей, погрузившее наш континент в пучину варварства и невежества, отбросившее его назад по дороге развития, как минимум, на десяток столетий. И всё "благодаря" гуннам. Ни один другой народ планеты не имеет так много прав на роль главного Злодея в спектакле, разыгрываемом музой Клио на подмостках мировой сцены, где актёрами выступает всё человечество. Но даже у самого отрицательного персонажа исторической постановки должна быть своя биография. Кто они, названные современниками "ужасом народов", откуда пришли и почему так легко обратили Цивилизацию в Хаос? Мы никогда не сможем до конца понять родословную славян, как и других обитателей континента, если не разберёмся с теми, кто был властелином на Востоке Европы в пору их младенчества и кто так много сделал для того, чтобы дитя смогло покинуть свою колыбель. Меж тем, на вопрос: "кто же такие гунны" вот уже полторы тысячи лет историки дают самые разноречивые ответы и большинство из них выглядит весьма неубедительно.

Иордан полагал, что обидчики его предков происходят от неких ведьм ("несколько женщин-колдуний" ), обнаруженных одним из предшественников Германариха конунгом Филимером у готов ("среди своего племени" ). "Сочтя подозрительными, он прогнал их далеко" , вынудив бродить в пустыне. Там их и подобрали "нечистые духи" , и "в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя" , которое мы знаем под именем гуннов. Но то, что казалось вполне правдоподобным историку раннего Средневековья, уже не кажется таковым в наши дни. Аммиан Марцеллин, политик, боевой офицер и разведчик, вообще отказывается гадать на тему, кто такие гунны, и откуда именно они пожаловали, заявляя лишь по-военному кратко: "Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит в своей дикости всякую меру" . Церковный историк Зосима колеблется, отнести ли гуннов к "царским скифам" или к потомкам того курносого или слабого народа ("агрипеев"), что был описан Геродотом. От Геродотовых оборотней-невров производит свирепых кочевников писатель Евнаний. А хорошо нам знакомый Прокопий Кесарийский вообще полагал их потомками киммерийцев. Подводя итоги потугам своих собратьев раздобыть хоть какие-то сведения о прошлом этого племени, христианский мыслитель и богослов конца IV века Евагрий Понтийский флегматично заметит: "Где находились гунны, откуда они вышли, как пробежали всю Европу и оттеснили скифский народ, о том никто не сказал ничего ясного" .

Впрочем, надо заметить, что хотя мнения античных мыслителей по данному вопросу и разделились, все они, однако, искали корни агрессоров среди аборигенов Восточной Европы. Историки XIX - начала XX веков, напротив, заподозрили в "потрясателях Вселенной" пришлых монголоидов, предков тюрков или даже монголов, и принялись искать их прародину у границ Китая.

Так родилась версия о том, что подозрительное племя явилось из Монголии и предки его были известны китайцам под именем хунну (в других вариантах произношения: хюнну или сюнну). Российский учёный Константин Иностранцев в 1926 году предложил считать европейских гуннов - западной, а северокитайских хунну - восточной ветвями одного и того же народа. С тех пор в отечественной науке это стало непререкаемым догматом. Хотя по мере изучения восточных кочевников, а равно древностей, оставленных гуннами в Европе, сомнений по этому поводу становилось всё больше - слишком велика была разница между ними.

Да и народы с монголоидными чертами по эту сторону Уральского хребта известны были ещё Геродоту. Проявляются подобные антропологические признаки в той или иной степени и у современных угорцев, к которым, кроме европейских венгров, живущих именно там, где некогда располагалась ставка Аттилы, относят также хантов и манси из Западной Сибири. Венгры, кстати, считают гуннов своими предками. Возможно, именно поэтому у российских исследователей всегда была не менее популярна угорская версия происхождения необычных агрессоров. Как писал историк Дмитрий Иловайский ещё в далёком 1874 году: «Гунны, по мнению многих учёных, будто бы составляли одно из племён Восточнофинской или Чудской группы и принадлежали к её Угорской ветви. Гунны издревле обитали в степях между Уралом и Волгой, по соседству со Скифскими народами Арийской семьи, и вовсе не были каким-то новым народом, прямо пришедшим в Европу из глубины Средней Азии от границ Китая во второй половине IV века» .

Сторонников идеи о "северокитайской прародине" гуннов и их "угрофильских" оппонентов попытался примирить выдающийся отечественный востоковед Лев Гумилёв. В своей книге "История народа хунну" он, по мере сил, попытался соединить в одну две основные концепции отечественной исторической науки. Вот, как это выглядит со слов автора "объединённой" версии: "Приуральские угры были тем народом, который приютил беглецов (с территории Северного Китая) и дал им возможность вновь собраться с силами. Именно с угорских территорий начали хунну свой новый поход на запад, причём угорский элемент составлял их основную боевую силу, и нет оснований сомневаться в том, что оба народа смешались и слились в один новый народ - гуннов" .

Все эти теории, конечно, красивы и романтичны, ещё бы - беглецы с края Света сокрушают величайшие империи Европы - но вот фактов в их основании нет практически никаких, исключая, разумеется совпадение нескольких звуков в названиях обитателей монгольских степей и свирепых кочевников, обрушившихся на Готию и Рим. Именно поэтому западные учёные всерьёз их не воспринимают. Хотя и сами оказываются не в состоянии предложить собственные ответы на почти неразрешимые вопросы: "кто же они такие?" и "откуда пришли?" Авторитетный британский историк Эдвард Томпсон вынужден признать очевидное: "Не только происхождение гуннов, но и их перемещения и деятельность до последней четверти IV столетия остаётся для нас такой же тайной, какой они были для Аммиана Марцеллина" .

Стоп! А почему учёные посчитали, что для последнего это было какой-то там "тайной"? Давайте внимательней вчитаемся в смысл сказанного этим автором, одним из самых образованных людей своего времени. Ведь он не говорит о том, что его предшественники "древние писатели" ничего о гуннах не ведали. Он употребляет принципиально иную формулировку "осведомлены очень мало" , то есть о них знали, но не слишком многое. По мнению Аммиана, перед нами просто народ, в прошлом не слишком прославившийся. Не знаю, был ли знаком Марцеллин с трудами александрийского географа Клавдия Птолемея, но тот в трактате "География" без обиняков помещает народ "хуни" между бастарнами и роксаланами. Мы, конечно, помним, что Птолемей был тот ещё путаник, вполне мог ошибиться с координатами объекта или с чистой душой использовать давно устаревшие данные, но трудно обвинять учёного в том, что он ещё и экстрасенс. Мог ли он предвидеть, какую роль гунны сыграют в истории Европы за два с лишним века до того? Если нет, отчего он располагает их на карте там, где будут кочевать их потомки после сокрушения Готской державы?

Ещё более удивительно, что Птолемей оказался не единственным, кто увидел это племя до периода его громкой славы. Другой географ из Александрии, Дионисий Периегет, творивший примерно в ту же эпоху, оставил нам свой труд "Описание населённой земли". Полистаем его, имея в виду, что Каспий тогда считался заливом, соединённым с Северным океаном "устьем" в том месте, где на самом деле в него впадает Волга: "Фигура всего великого Каспийского моря представляет собой закругляющуюся окружность; его, пожалуй, не переплывёшь на корабле в три лунных круга: столь велик этот трудный путь... Я расскажу вам (теперь) всё о том, какие племена живут вокруг него, начав с северо-западной стороны. Первые - скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря (Северного Океана), по устью Каспийского моря, потом унны, за ними каспийцы, за этими - воинственные албаны и кадусии, живущие в горной стране..."

Итак, по крайней мере, два географа предыдущих столетий слышали о племени со схожим названием. Хотя, их сведения и выглядят полной разноголосицей. Один помещает своих хуни в Причерноморье, между Днепром и Днестром, второй отводит уннам место на берегах Каспия, вероятно, где-то в районе нынешней Калмыкии. Меж тем, на Кавказе гуннов замечают и иные авторы. Армянский историк Агафангел, двоюродный брат святого Григория Просветителя, живший в конце III - начале IV веков, сообщает об участии гуннов вместе с армянами и другими кавказскими народами в войне с персами 227 года от Рождества Христова. При этом никого они тут тогда не пугают, смотрятся вполне заурядным провинциальным племенем. Точно также они продолжают выглядеть и на страницах сочинения другого армянского историка Фавстоса Бузанда, который повествует о нашествии кочевников на его страну в правление царя Хосрова II Короткого (330-339 годы). Вот что об этом говорится: "В то время маскутский царь Санесан, сильно разгневавшись, проникся враждой к сородичу своему, армянскому царю Хосрову и собрал все войска, - гуннов, похов, таваспаров, хетчемаков, ижмахов, гатов и глуаров, гугаров, шичбов и чилмов, и баласичев и егерсванов, и несметное множество других разношерстных кочевых племён..."

Маскуты - это другое название массагетов или аланов. Их предводитель, вместе с подвластными ему народами, среди которых упомянуты гунны, форсировал Куру и вторгся на территорию Армении ориентировочно в 336 году. Местный царь бросил страну на растерзание врагов и заперся в отдалённой крепости вместе с престарелым патриархом. Не встречая сопротивления, агрессоры грабили окрестности и разрушали всё, что попадалось им на пути. Через год спарапет (полководец) Ваче Мамиконян сумел собрать войско и разгромил захватчиков. Его витязи "набросились, били, громили войска аланов и маскутов, и гуннов, и других племён и всё каменистое поле устлали трупами убитых, так что кровь обильно текла, как река, и не было числа перебитому воинству. Немногочисленные же остатки они гнали перед собой до страны баласичев" . Вдумайтесь - какая странная ирония Судьбы! За какие-то несчастные сорок лет - время жизни немногим более одного поколения - до начала вселенского переполоха устроенного этим племенем, предки тех, кто стал "ужасом народов" безропотно служат провинциальным аланским царькам, упоминаются в одном ряду с некими "похами" и "хетчемаками", и складывают головы под мечами армянской армии, которая, в свою очередь, многократно бита и римлянами и персами.

Но, как бы то не было, мы видим, что кое-какими сведениями о гуннах до их нашествия в Европу древние писатели всё же располагали. О первоначальном местожительстве этого племени, если не считать противоречивых указаний александрийских географов, остальные авторы упоминают довольно смутно. Большинство из них, однако, связывает этих кочевников с Танаисом (Доном) и Меотидой (Азовским морем). В сочинении Иордана приводится легенда, объясняющая, почему об этом народе долгое время ничего не было слышно: "Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род, как сообщает историк Приск, рассевшись на дальнем берегу Меотийского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размера племени, стал тревожить покой соседних племён коварством и грабежами. Охотники этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Меотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошёл в озеро и, то ступая вперёд, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Меотийское озеро, которое (до тех пор) считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез. Я полагаю, что сделали это из ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут своё происхождение. Вовсе не зная, что, кроме Меотиды, существует ещё другой мир, и приведённые в восхищение скифской землёй, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот никогда ранее неведомый, показан им божественным (провидением). Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают всё племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указанию оленя" .

В разных вариантах эта легенда пересказывается и другими древними писателями, правда, вместо охотников иногда её героем оказывается пастух, а оленя (лань) заменяет бык, ужаленный оводом. Тем не менее, тема "замкнутости" или даже "запертости" первоначальной гуннской прародины, проходит сквозной нитью через большинство сочинений о происхождении этого народа. У Павла Орозия читаем, что гунны "долгое время были отрезаны неприступными горами" . А блаженный Евсевий Иероним, творивший в середине IV - начале V столетий даже намекает, о каких именно горах идёт речь: "Весь Восток задрожал при внезапно разнёсшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, где запоры Александра сдерживают дикие племена Кавказа, вырвались орды гуннов, которые летая туда и сюда на быстрых конях, всё наполнили резнёй и ужасом" . Под "запорами Александра" здесь разумеется древняя система укреплений, типа Дербентской стены, которая сдерживала проход через Кавказские горы с Севера на Юг.

Итак, древние писатели не сомневались в том, что гунны были близкими соседями европейцев, византийцев и персов. Отчего же тогда в наши дни их коллеги устремили свой ясный взор в сторону Китая, пытаясь разыскать следы "потрясателей Вселенной" в столь отдалённых местах? Видимо, всему виной слишком уж необычный облик агрессоров, их странные нравы и образ жизни. Историкам наших дней, вероятно, показалось, что такого рода дикари не могли быть европейскими обитателями.

Впрочем, давайте полистаем старые летописи и внимательно посмотрим на гуннов глазами их более цивилизованных современников. Вот, что пишет римский придворный поэт Клавдий Клавдиан: "Север не питает ни одного племени более свирепого. У них безобразная внешность и постыдные на вид тела, но они никогда не отступают перед трудностями. Пищей им служит охотничья добыча, они избегают плодов Цереры (продуктов земледелия), их забава разрезать лицо, у них считается прекрасным клясться убитыми родителями (то есть, гордиться убийством отца и матери). Двойная природа не более их сочетала двуобразных тучерождённых с родными конями (как кентавры они срослись с лошадьми). Они отличаются необыкновенной подвижностью, но без всякого порядка и с неожиданными обратными набегами" . Может показаться, что с обвинениями в отцеубийстве поэт Клавдиан, что называется "перегнул палку". Впрочем, живший чуть позже церковный историк Феодорит вообще полагал, что гунны - людоеды, которые отказались от поедания тел своих стариков только в эпоху Аттилы, когда многие из них стали принимать христианство.

Иордан в подробностях описывает необычный облик захватчиков: "Они побеждали не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом… потому что их образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наружность выдаёт жестокость их духа, они зверствуют даже над потомством своим с первого дня рождения. Детям мужского пола они рассекают щёки железом, чтобы раньше, чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изуродованное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами» . Кроме того, готский историк обращает внимание и на необычное телосложение этих кочевников: "Свирепейшее племя, …малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только в том лишь смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи… Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи. При человеческом обличии живут в звериной дикости" . А вот как выглядит в глазах Иордана царь гуннов Аттила, великий предводитель этого племени: "По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединой, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения" .

Но быть может, готский историк слишком эмоционален в описании врагов своего народа? Послушаем, что скажет Аммиан Марцеллин, боевой офицер, разведчик, уж он-то за свою жизнь насмотрелся на представителей самых разных народов, белых и чёрных, культурных и диких, красивых и не очень. Ему слово: "Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко изрезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся нарезах, то они доживают свой век до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей или уподобить тем грубо обтесанным наподобие человека чурбанам, какие ставятся на концах мостов. При столь диком безобразии в них человеческого образа они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются кореньями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть" .

Как видим, и здесь о красоте речь не идёт, всё больше о "чудовищном и страшном виде" и "дикости, превосходящей всякую меру" . Последнее проявляется, по мнению римского писателя не только в том, как они поступают со своей внешностью, но и в целом ряде привычек и нравов этого племени: "Никогда они не укрываются в какие бы то ни было здания; но, напротив, избегают их, как гробниц, отрешенных от обычного обихода людей. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под кров только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под кровом... Тело они прикрывают льняной одеждой или же сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них различия между домашним платьем и выходной одеждой: но раз одетая на шею туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги - козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг... Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто сидя на них на женский манер, исполняют свои обычные занятия. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях" .

Дикость завоевателей, по мнению Марцеллина, проявлялась не только в их нравах, но и в уровне организованности (а точнее, дезорганизованности) гуннского сообщества. Для него, как и для многих его современников, гунны, это не страна, не царство, а бродячие орды грабителей, северный "ураган племён", по образному выражению одного из античных авторов, внезапно налетевший и никем не управляемый. Как пишет Аммиан: "Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что ни попадется на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь задеты, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг нарочно рассеиваются и, не выстраивая боевой линии, нападают то там, то здесь, производя страшные убийства. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не случается видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными остриями из кости, а сблизившись в рукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком. Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи. Без определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды, сближаются с мужьями, рожают, кормят детей до возмужалости. Никто у них не может ответить на вопрос, где он родился: зачат он в одном месте, рожден - далеко оттуда, вырос - еще дальше. Когда нет войны, они вероломны, непостоянны, легко поддаются всякому дуновению перепадающей новой надежды, во всем полагаются на дикую ярость. Подобно лишенным разума животным, они пребывают в совершенном неведении, что честно, что нечестно, ненадежные в слове и темные, не связаны уважением ни к какой религии или суеверию, пламенеют дикой страстью к золоту, до того изменчивы и скоры на гнев, что иной раз в тот же самый день отступаются от своих союзников без всякого подстрекательства и точно также без чьего бы то ни было посредства опять мирятся".

А теперь послушайте, что пишет римский поэт V века Аполлинарий Сидоний в своём панегирике императору Антемию: "Там, где белый Танаис спадает с Рифейских гор, под северным сиянием Медведицы живёт племя грозное духом и телом, так что на самых лицах его детей уже отпечатан какой-то ужас. Круглой массой возвышается его сдавленная голова. Подо лбом, в двух впадинах, как бы лишённых глаз, виднеются взоры. Свет едва брошенный в полость мозга, проникает до наружных, крайних орбит, однако, не закрытых, так что через малое отверстие они видят обширные пространства, и недостаток красоты возмещают тем, что различают маленькие предметы на дне колодца. Чтобы нос не слишком выдавался между щёк и не мешал шлему, круглая повязка сдавливает нежные ноздри (младенца). Таким образом, материнская любовь обезображивает рождённых для битв, поскольку при отсутствии носа поверхность щёк делается ещё шире. Остальная часть тела у мужчин прекрасна: широкая грудь, большие плечи, подпоясанный ниже пупа живот. Пешие, они представляются среднего роста, но если видишь их на коне, то они кажутся высоки; такими же часто являются, когда сидят. Едва ребёнок покидает лоно матери, он уже на спине коня. Можно подумать, что это члены одного тела, ибо всадник как бы прикован к лошади; другие народы ездят на конском хребте, а этот живёт на нём".

Гунны сделались, таким образом, соседями восточной Римской империи. Римляне поспешили войти с ними в дружественные отношения и пользовались их помощью против других варваров и во внутренних усобицах. Римляне и греки имели, таким образом, возможность хорошо ознакомиться с этими варварами, и потому сведения, сообщаемые о гуннах римскими и греческими писателями, являются особенно ценными. Больше других сообщает о гуннах Аммиан Марцеллин. «Когда родятся у них дети мужеского пола, - пишет он, - они изрезывают им щеки, чтобы уничтожить всякий зародыш волос. Поэтому все гунны растут и стареют безбородыми, отвратительные и безобразные на вид, как евнухи. Однако у всех них коренастый стан, члены сильные, шея толстая, голова огромная; спина так сутуловата, что придает строению их тела что-то сверхъестественное. Я сказал бы скорее, что это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образ человека, которые выставляются на мостах. Этой отвратительной внешности соответствуют их повадки, свойственные скоту: пищу они едят не вареную и ничем не приправленную; взамен обыкновенных съестных припасов они довольствуются дикими кореньями и мясом первого попавшегося животного, которое кладут себе под сиденье на лошади и так размягчают. У них нет домов, хотя бы тростниковых шалашей, и никакая кровля их не укрывает. Они живут, кочуя среди лесов и гор, закаленные от холода и голода. Они носят одежду в роде туники из холста или меха и, раз продевши в нее голову, не спускают ее с плеч, пока сама не свалится лохмотьями. Голову покрывают меховыми шапками с опушкой и свои волосатые ноги обертывают козлиной шкурой. Такая обувь, конечно, затрудняет ходьбу, от чего они вообще неспособны сражаться на ногах, пешими. Зато на своих лошадях, нескладных, но крепких, они точно прикованы; исправляют на их спинах всякого рода дела, иногда сидя по-женски. День и ночь они живут на лошади, на ней продают и покупают; так и спят, прилегши только к сухопарой шее своего коня, и грезят там преспокойно. На лошадях же они рассуждают сообща о всяких своих делах. Царской власти они не знают, но подчиняются избранным вождям». Рассказав о стремительности их нападения, о меткости их стрельбы и о ловкости в накидывании арканов, Аммиан Марцеллин продолжает: «хлебопашеством гунны не занимаются и никто из них не дотрагивается до плуга. Все они, без крова, без отчизны, без всякой привычки к оседлому быту, блуждают в пространстве, как будто все бегут дальше, перевозя за собой свои повозки, где их жены работают им одежду, родят и воспитывают их детей... Непостоянные и вероломные в договорах, гунны тотчас же переменяют свой образ действий, как скоро почуют, где прибыль: они не больше зверей понимают, что честно и что бесчестно. Самый разговор они ведут двусмысленно и загадочно. Никакая религия не связывает их ничем. Они ни во что не верят и поклоняются только одному золоту. Нравы их так непостоянны и сварливы, что в один и тот же день они без всякого повода и ссорятся, и мирятся».

Появление в южнорусских степях гуннов, которых современники называли "гроза трех империй", открыло новую эпоху в истории Европы - эпоху Великого переселения народов. Так называется крупнейшее миграционное движение германских, иранских, тюркских, а позднее и славянских племен, которое с конца IV по VII вв. н.э. сотрясало всю Европу и привело к кардинальному изменению ее этнополитической карты. Ключевую роль в этих миграциях сыграли воинственные азиатские кочевники - гунны. Вторгшись в Северное Причерноморье, они всколыхнули весь варварский мир, спровоцировав перемещения огромных масс разноязычного населения в западном направлении - к границам Римской империи. Раздираемая внутренними противоречиями, разделенная в 395 г. на две части, некогда самая могущественная держава Средиземноморья оказалась не в силах противостоять бесчисленным варварам. В конечном счете, их натиск привел к падению в 476 г. Западной Римской империи и краху античной системы рабовладения, на смену которой пришли феодальные отношения эпохи средневековья.

Считается, что гунны - это потомки кочевого народа хунну, обитавшего в Центральной Азии у границ Китая, с которым они вели беспрестанные войны. В I в. н.э. в одной из таких войн хунну потерпели поражение. Часть из них признала власть китайского императора, а остальные решили покинуть обжитые места и двинулись на запад. По пути следования хунну смешивались и увлекали за собой многие угорские, тюркские, иранские племена Сибири, Урала, Средней Азии и Поволжья. В результате контактов с этими народами первоначальная культура выходцев из глубин Азии сильно изменилась, а сами хунну превратились в гуннов. Под этим именем они и стали известны античным авторам.

Первым о гуннах упомянул греческий поэт II в. н.э. Дионисий Периегет. В своем стихотворном описании мира Дионисий сообщает о неких уннах, обитавших к западу от Каспийского моря. Эти смутные представления о гуннах спустя два с лишним столетия сменились реальным знакомством с ними. Опустошительным рейдом полчища гуннов прошли Северное Причерноморье, оказались на Балканах и в Галлии, едва не уничтожив Римскую империю. Их стремительная экспансия потрясла даже видавших виды жителей Рима, которые уже долгие годы жили среди войн, социальных потрясений и варварских набегов.

Военные успехи гуннской конницы во многом связываются с использованием луков и седел новых типов. Особенностью гуннского лука являлись его большие размеры (1,2-1,6 м) и асимметричная форма. Он был составным, т.е. изготовлялся из нескольких кусков дерева и имел костяные обкладки, придававшие ему дополнительную жесткость. Стрела, выпущенная из лука такой конструкции, летела быстрее и дальше, а использование более крупных наконечников стрел позволяло пробивать самые прочные защитные доспехи. Еще одним изобретением гуннов явилось жесткое седло. В отличие от мягкого кожаного седла "сарматского" типа, напоминавшего подушку, гуннское седло имело жесткую деревянную основу, скрепленную металлическими пластинами. В таком седле, лучше державшем всадника на лошади, было значительно удобнее сражаться в бою.

Неудивительно, что в глазах римлян, даже родившихся после гуннского нашествия, этот народ казался воплощением самых темных сил. Историк VI в. Иордан так писал о возникновении "самого страшного из всех своей дикостью" племени: "Когда король готов Филимер... вступил в скифские земли, он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний... Сочтя их подозрительными, он прогнал их... и принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродивших по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то... [они] смешались с ними и произвели то свирепейшее племя…, - малорослое, отвратительное, сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи. Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов".

Под стать происхождению был и внешний облик гуннов. Яркий образ этих кочевников, а также описание их быта и нравов, содержатся в сочинении Аммиана Марцеллина - историка IV в., "солдата и грека", как он сам себя называл: "Племя гуннов... живет за Меотийским болотом... и превосходит всякую меру дикости. … они отличаются плотными и крепкими частями тела, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно их принять за двуногих зверей... При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением. Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение... кочуя по горам и лесам... Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различий между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника грязного цвета снимается или меняется не прежде, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья. Головы они прикрывают кривыми шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом... Они не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на конце которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а в рукопашную рубятся безрассудно мечами, а сами, уклоняясь от удара кинжалов, набрасывают на врагов крепко свитые арканы... Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина... Подобно неразумным животным, они не имеют никакого понятия о чести и бесчестии; они уклончивы и темны в речах, …не связаны уважением к религии; они пылают неудержимою страстью к золоту…".

По описанию внешности гуннов, а также по данным антропологических исследований, гунны, в отличие от других народов, которые оказывались в Крыму в предшествующие эпохи, относились не к европеоидной, а к монголоидной расе. Язык гуннов, по мнению специалистов, принадлежал к тюркской группе алтайской языковой семьи.

В ходе своего движения на запад, в конце IV в. центрально-азиатские варвары обрушились на обитавших в степях Предкавказья, Подонья и Приазовья алан, которые стали первым европейским народом, пострадавшим от гуннской агрессии. Произведя страшные опустошения, частично истребив, а частично покорив алан, гунны ворвались во владения остроготской "державы Германариха" и разгромили ее. Престарелый конунг Германарих, по одной версии, покончил с собой, а по другой - умер от раны. Уцелевшие остроготы признали власть победителей, которые стали безраздельно господствовать на огромной территории от Дона до Карпат.

Разорив стойбища алан, гунны устремились на запад двумя путями. Основной их массив обогнул Азовское море с севера, а отдельные отряды через Боспор Киммерийский проникли в Крым. Если верить рассказу историка V в. Созомена, кочевники случайно обнаружили переправу через Керченский пролив: "…[Готы и гунны] не знали, что живут по соседству друг с другом, так как между ними лежало огромное озеро [Меотида]... Однажды... преследуемый оводом бык перешел через озеро и за ним последовал пастух; увидав противоположную землю, он сообщил о ней соплеменникам. Другие говорят, что перебежавшая лань показала охотившимся гуннам эту дорогу, слегка покрытую сверху водою". Несколько отличающаяся версия проникновения гуннов в Крым изложена современником Созомена - историком Зосимом: "...Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаиса [Дона], дал им [гуннам] возможность перейти сухим путем из Азии в Европу". На первый взгляд этот рассказ кажется лишь красивой легендой, но современники отмечали, что из-за наносов ила Керченский пролив время от времени действительно превращался в мелководье, давая возможность перейти его "сухим путем". Существует и еще одно объяснение: гунны переправились через Боспор Киммерийский по льду. В морозные зимы пролив замерзает настолько, что становится вполне проходимым.

Сметавшая все на своем пути, неукротимая гуннская конница, тем не менее, не нанесла сокрушительного удара Таврике. Судя по археологическим данным, Боспорское царство от вторжения гуннов сильно не пострадало и, похоже, они подчинили его, не вступая в сражение. Видимо, правители Боспора предпочли признать верховенство пришельцев, выплатив им дань. Удалось избежать столкновения с гуннами и Херсонесу, правда, не без помощи Рима, выделившего средства на ремонт городских оборонительных стен. Еще одной мерой безопасности стало расселение на подступах к городу готов и алан, которые за предоставленную землю и денежные выплаты должны были охранять последний форпост Империи в Северном Причерноморье. Варвары, выполнявшие подобные функции по договору, назывались "федератами". Единственными, кто испытал существенную дестабилизацию в связи с приходом гуннов, оказались жившие в предгорьях сарматы, аланы и германцы, которым пришлось переселиться в труднодоступные районы Главной гряды Крымских гор. В результате, бoльшая часть полуострова превратилась в кочевья гуннского племени, названного Иорданом альциагирами.

Связываемые с гуннами погребения, которых всего известно около десятка, равномерно распределены в степной части Крыма. Как и все кочевники, гунны не оставляли больших родовых кладбищ. Их одиночные захоронения совершены либо в насыпях курганов, либо в склепах предшествующих эпох. Возможно, впрочем, что это могилы не собственно гуннов, а входивших в состав их войска других народов. По этой причине археологи обобщенно говорят о них как о "погребениях гуннского времени". Несмотря на дикость и жестокость нравов покорителей Европы, гуннская эпоха демонстрирует яркую и самобытную материальную культуру с оригинальными, изящно выполненными предметами в красно-желтой цветовой гамме. За таким ювелирным направлением, когда поверхность золотых изделий разделялась на ячейки, в которые помещались вставки из альмандинов, сердоликов или стекла, закрепилось название "гуннский полихромный стиль". В этом стиле оформляли серьги, диадемы, пряжки, фибулы, рукояти и ножны мечей, детали конской упряжи. Помимо высокохудожественных образцов "полихромного стиля", характерными признаками гуннской культуры являются также бронзовые котлы, которые, вероятно, являлись ритуальными сосудами, предназначенными для варки мяса жертвенных животных.

В начале V в. гунны, пребывавшие до этого в относительном мире с Римской империей, достигли Дуная и перешли ее границу. В это время ими предводительствовал мудрый политик и талантливый полководец Аттила, получивший прозвище "бич божий". На пути к достижению единоличной власти Аттила не останавливался перед физическим устранением своих противников, даже родственников, поэтому одно только имя его наводило на всех ужас. По словам Иордана, "... этот человек родился в мир для потрясения народов и для внушения страха всем странам". Правление Аттилы стало триумфом гуннов в Европе, временем их наивысшего могущества. Расширяя свои территории, Аттила грабил богатые города, уничтожая их жителей, а в 434 г. даже осадил Константинополь. После кровопролитного сражения римлянам пришлось выполнить унизительный ультиматум Аттилы и выплатить 1800 кг золота. Жажда золота довела азиатов до Галлии (Франция), где и решилась судьба Европы.

Ранним утром 21 июня 451 г. в 150 километрах восточнее Парижа на Каталаунских полях в беспощадном поединке сошлись воинство Аттилы и римская армия под командованием полководца Аэция. И хотя решающей победы в сражении, которое вошло в историю как "битва народов", не одержала ни одна из сторон, военная мощь гуннов была подорвана. Через год Аттила вновь собрал войско, вторгся в Галлию, но так и не смог ее завоевать. После его смерти, эфемерная держава, существовавшая лишь благодаря силе оружия и авторитету вождя, распалась. Разрозненные гуннские орды направились в северопричерноморские степи, а одно из племен - утигуры, оказалось в Крыму.

Здесь гунны-утигуры столкнулись с готами-трапезитами - охранявшими западные рубежи Боспора германцами. Выполняя свои обязательства, они пытались организовать оборону против надвигавшихся кочевников. Однако, не чувствуя силы сопротивляться врагам, часть готов вступила с гуннами в соглашение и, переправившись вместе на азиатский берег Киммерийского пролива, они обосновались в районе нынешнего Новороссийска. Другая часть готов осталась в Крыму, продолжая жить в горных местностях Юго-Западного Крыма. Степные пространства полуострова занимали вернувшиеся гунны.

В правление византийского императора Юстиниана I (527-565 гг.) эпоха Великих миграций, в целом, завершилась. "Старый Рим" пал, настал звездный час "нового Рима" - венценосного Константинополя. Сюда стекались товары со всего мира, и двор византийских императоров манил своей роскошью многих иностранцев. Византия всегда стремилась укреплять свои позиции в варварском мире, для чего в ход шли не только интриги и подкуп, но и пропаганда византийского образа жизни. В итоге византийцам удалось превратить вчерашних врагов в друзей империи, победив их не столько оружием, сколько своей высокоразвитой культурой. Немалая заслуга в этом принадлежала и проповедникам христианской веры.

Мы не знаем, кто познакомил с основами христианства гуннского вождя Грода (или Горда), кочевья которого располагались на Керченском полуострове. Известно только, что этот правитель явился ко двору Юстиниана I с просьбой окрестить его. Воспреемником Грода стал сам император. Отправленный с богатыми дарами домой, Грод обязался соблюдать интересы византийцев. С ним на Боспор для охраны города был послан византийский военный отряд. Соплеменники встретили, однако, крещеного гунна весьма прохладно. Настороженность переросла в ненависть, после того как Грод потребовал уничтожить старые родовые святилища и языческих идолов. Против "вождя-отступника" был организован заговор, в котором участвовал его родной брат Мугел, и все решилось по-варварски просто: Гроду отрубили голову.

В отместку за связь Грода с боспорцами и византийцами, Мугел решил нанести удар по Боспору. Он захватил и разорил Таманский и Керченский полуострова, уничтожив византийский гарнизон вместе с командиром. Получив тревожные вести, Юстиниан I спешно направил в Таврику войска, а гунны, узнав об этом, обратились в бегство. В Боспоре наступил мир, и "ромеи владели им безбоязненно", - сообщается об этих событиях в "Хронографии" Феофана.

Дальнейшая судьба уцелевших в междоусобицах и столкновениях с Византией гуннов связана с тюркютами. Это новое объединение тюркских кочевых народов, появившееся в Северном Причерноморье в 70-е гг. VI в., в массе которых гунны бесследно растворились.

В. П. Власов



История гуннов очень интересная. Для славянского народа она интересна тем, что есть большая вероятность того, что гунны - это Существует целый ряд исторических документов и древних писаний, достоверно подтверждающих то, что гунны и славяне являются одним народом.

Очень важно проводить постоянные исследования нашего происхождения, так как согласно существующей истории наши далекие предки до прихода Рюрика были слабой и необразованной нацией, не имевшей культуры и традиций. Согласно утверждениям некоторых ученых, дела обстояли еще хуже, так как разобщенность древних препятствовала самостоятельному управлению своими землями. Поэтому и был призван варяг Рюрик, заложивший новую династию правителей Руси.

Впервые крупное исследование гуннской культуры провел французский историк Дегинье. Оно нашел сходство между словами «гунны» и «сюнны». Сюннами называли один из самых больших народов, который жил на территории современного Китая. Но существует и другая теория, согласно которой гунны были предками славян.

Согласно первой теории гунны - это смесь двух народов, одним из которых являются угры, а вторым - хунны. Первые жили на территории нижней Волги и Урала. Хунны же являлись могучим кочевым народом.

Отношения хуннов с Китаем

Представители этого племени на протяжении многих веков проводили завоевательную политику относительно Китая и имели достаточно активный образ жизни. Они осуществляли неожиданные налеты на провинции страны и забирали все то, что им надо было для жизни. Поджигали жилища и делали рабами жителей местных деревень. Вследствие этих набегов земли были в упадке, а над землей еще долго носился запах гари и поднятый вверх пепел.

Считалось, что хунны, а несколько позже гунны - это те, что не знают ничего о жалости и сострадании. Завоеватели стремительно покидали ограбленные поселения на своих низкорослых и выносливых конях. За один день они могли преодолевать более ста верст, вступая при этом в бой. И даже Великая китайская стена не была для хуннов серьезной преградой - они легко обходили ее и осуществляли свои набеги на земли Поднебесной.

Со временем произошло их ослабление и распад, в результате которых образовались 4 ветки. Наблюдалось более активное их теснение другими, более сильными народами. Для того чтобы выжить, северные хунны в середине 2 века направились на запад. Второй раз появились гунны на территории Казахстана в 1 веке нашей эры.

Объединение хуннов и угров

Тогда когда-то сильному и огромному племени на пути встретились угры и аланы. Со вторыми отношения у них не сложились. А вот угры дали приют скитальцам. В середине 4 века возникло государство гуннов. Приоритетное положение в нем принадлежало культуре угров, тогда как военное дело было в большей части перенято от хуннов.

В те времена аланами и парфянами практиковалась так называемая сарматская тактика боя. Копье было прикреплено к туловищу животного, поэтом в удар была вложена вся сила и могущество скачущего коня. Это была весьма эффективная тактика, противостоять которой было не под силу практически никому.

Гунны - это племена, которые придумали абсолютно противоположную тактику, менее эффективную в сравнении с сарматской. Народ гунны делал акцент больше на изнурение противника. Манера ведения боя заключалась в отсутствии каких-либо активных атак или нападений. Но в то же время они не покидали поле боя. Их воины были оснащены легким вооружением, находились на значительном расстоянии от своих противников. При этом они обстреливали врагов с луков и с помощью арканов сбрасывали всадников на землю. Таким образом они изматывали противника, лишали его сил, а затем убивали.

Начало Великого переселения народов

В результате гунны покорили аланов. Таким образом, произошло образование мощного союза племен. Но в нем хуннам принадлежали далеко не доминирующие позиции. Примерно в семидесятых годах 4 века состоялось переселение гуннов через Дон. Это происшествие стало началом нового периода истории, который в наше время называется Много людей в то время покинули свои дома, смешались с другими народами и образовали совершенно новые нации и государства. Многие историки склоняются к мысли, что гунны - это те, кто должен был внести существенные изменения в мировую географию и этнографию.

Следующие жертвы гуннов - визиготы, которые обосновались в низовьях Днестра. Их также разбили, и они были вынуждены бежать к Дунаю и обратиться за помощью к императору Валентину.

Достойное сопротивление гуннам оказали остроготы. Но их ждала безжалостная расправа гуннского царя Баламбера. Вслед за всеми этими событиями в причерноморскую степь пришел мир.

Предпосылки великих завоеваний гуннов

Мир продолжался до 430 года. Этот период известен еще и приходом на историческую сцену такого человека, как Атилла. Его непосредственно связывают с великими завоеваниями гуннов, которые имели и множество других предпосылок:

• окончание вековой засухи;
• резкое повышение влажности в степных районах;
• расширение лесной и лесостепной зоны и сужение степи;
• существенное сужение жизненного ареала степных народов, которые вели кочевой образ жизни.

Но выживать как-то надо было. А компенсацию всех этих издержек можно было ждать только от богатой и сытной Римской империи. Но в 5 веке она уже не была такой могучей державой, как двести лет назад, и гуннские племена под управлением своего предводителя Ругилы легко дошли до Рейна и даже попытались наладить дипломатические отношения с Римским государством.

История говорит о Ругиле как об очень умном и дальновидном политике, который умер в 434 году. После его смерти кандидатами на престол стали два сына Мундзука, брата правителя, - Атилла и Бледа.

Период подъема гуннов

Это было начало двадцатилетнего периода, который характеризовался небывалым подъемом гуннского народа. Молодым вождям не подходила политика тонкой дипломатии. Они хотели иметь абсолютную власть, получить которую можно было только насильственным путем. Под началом этих вождей произошло объединение множества племен, к которым относились:

• остроготы;
• треки;
• герулы;
• гепиды;
• булгары;
• акациры;
• турклинги.

Под гуннскими знаменами стояли также римские и греческие воины, которые достаточно негативно относились к власти Западной римской империи, считая ее корыстной и прогнившей.

Каким был Аттила?

Внешность Атиллы не была героической. Он имел узкие плечи, невысокий рост. Так как в детстве мальчик очень много времени приводил верхом на лошадях, он имел кривые ноги. Голова была настолько большой, что едва удерживалась маленькой шеей - она все время раскачивалась на ней, как маятник.

Его худощавое лицо скорее было украшено, а не испорчено глубоко посаженными глазами, заостренным подбородком и клинообразной бородой. Атилла, вождь гуннов, был достаточно умным и решительным человеком. Он умел держать себя в руках и достигать поставленных целей.

Кроме этого он был весьма любвеобильным человеком, имеющим большое количество наложниц и жен.

Больше всего на свете он ценил золото. Поэтому покоренные народы были вынуждены оплачивать ему дань исключительно этим металлом. Это же относилось и к покоренным городам. Для гуннов драгоценные камни были обыкновенными, ничего не стоящими стекляшками. А к золоту наблюдалось совершенно противоположное отношение: этот весомый драгоценный металл имел благородный блеск и символизировал бессмертную власть и богатство.

Убийство брата и захват власти

Нашествие гуннов на Балканский полуостров осуществлялось под командованием грозного вождя с его братом Бледой. Вместе они подошли к стенам Константинополя. Во время того похода было сожжено более семи десятков городов, благодаря чему варвары сказочно обогатились. Это подняло авторитет вождей на невиданную высоту. Но предводитель гуннов желал абсолютной власти. Поэтому в 445 году он убил Бледу. С того времени начинается период его единоличного правления.

В 447 году состоялось заключение договора между гуннами и Феодосием II, который был очень унизительным для Византийской империи. Согласно ему правитель империи должен был платить каждый год дань и уступить южный берег Дуная до Сингидуна.

После прихода к власти в 450 году императора Маркиана произошло расторжение этого договора. Но Атилла не стал увязываться с ним в борьбу, ведь она могла иметь затяжной характер и происходить на тех территориях, которые варвары и так уже разграбили.

Поход в Галлию

Атилла, вождь гуннов, решил совершить поход в Галлию. В то время Западная римская империя была уже практически полностью морально разложившейся, поэтому являлась лакомой добычей. Но здесь все события начали развиваться не по плану умного и хитрого вождя.

Командовал талантливый полководец Флавий Аэций, сын германца и римлянки. На его глазах мятежными легионерами был убит отец. Полководец имел сильный и волевой характер. К тому же в далекие времена изгнания они с Атиллой дружили.

Экспансия была вызвана просьбой принцессы Гонории об обручении. Появились союзники, среди которых был король Гензерих и некоторые франкские князья.

Во время похода в Галлию было разбито и сровнено с землей королевство бургундов. Затем гунны достигли Орлеана. Но взять его им не судилось. В 451 году состоялась битва на Каталаунской равнине между гуннами и войском Аэция. Она закончилась отступлением Атиллы.

В 452 году война возобновилась вторжением варваров в Италию и взятием самой сильной крепости Аквилеи. Вся долина была ограблена. Из-за недостаточного количества войск Аэций был побежден и предложил захватчикам большой выкуп за то, что они покинут территорию Италии. Поход закончился удачно.

Славянский вопрос

После того как Атилле исполнилось пятьдесят восемь лет, его здоровье серьезно подорвалось. К тому же лекарям было не под силу вылечить своего правителя. Да и справляться с народом ему уже было не так легко, как раньше. Постоянно вспыхивающие восстания подавлялись достаточно жестоко.

Старшин сын Эллак вместе с огромным войском был отправлен на разведку в сторону славянских территорий. Правитель с большим нетерпением ждал его возвращения, так как планировалось осуществление похода и завоевание территории славян.

После возвращения сына и его рассказа об обширности и богатстве этих земель предводитель гуннов принял достаточно необычное для него решение, предложив славянским князьям дружбу и покровительство. Он планировал создание их единого государства в империи гуннов. Но славяне отказались, так как очень дорожили своей свободой. После этого Атилла решает жениться на одной из дочери князя славян и таким образом закрыть вопрос о владении землями непокорного народа. Так как отец был против такого замужества своей дочери, его казнили.

Женитьба и смерть

Свадьба, как и образ жизни предводителя, имела обычный размах. Ночью Атилла с супругой удалились в свои покои. Но на следующий день он уже не вышел. Воины были обеспокоены его столь длительным отсутствием и выбили двери покоев. Там они увидели своего правителя мертвым. Причина смерти воинственного гунна неизвестна.

Современные историки предполагают, что Атилла болел гипертонией. А наличие юной темпераментной красавицы, чрезмерного количества алкоголя и повышенного артериального давления стало той гремучей смесью, которая и спровоцировала смерть.

Существует достаточно много противоречивых сведений о погребении великого воина. История гуннов говорит о том, что место погребения Атиллы - русло большой реки, которая была временно перегорожена плотиной. Кроме тела правителя в гроб положили очень много дорогих украшений и оружия, а тело засыпали золотом. После проведения похорон русло реки было восстановлено. Всех участников похоронной процессии убили для того, чтобы избежать разглашения какой-либо информации о месте захоронения великого Атиллы. Его могилу до сих пор не нашли.

Конец гуннов

После смерти Атиллы в гуннской державе началось время упадка, так как все было основано исключительно на воле и уме ее умершего предводителя. Аналогичная ситуация была с Александром Македонским, после смерти которого полностью рассыпалась его империя. Те государственные образования, которые существуют благодаря грабежам и разбоям, к тому же не имеют никаких других экономических связей, мгновенно рушатся сразу же после уничтожения всего лишь одного связующего звена.

454 год известен тем, что произошло разъединение разношерстых племен. Это привело к тому, что племена гуннов уже не могли угрожать римлянам или грекам. Это могло быть основной причиной смерти полководца Флавия Аэция, безжалостно заколотого мечом императора Западной римской империи Валентиниана во время личной аудиенции. Об этом говорят, что император отрубил себе правую руку левой.

Результат такого поступка не заставил себя ждать, так как Аэций был практически главным борцом с варварами. Вокруг него были сплочены все оставшиеся в империи патриоты. Поэтому его смерть стала началом краха. В 455 году Рим был захвачен и разграблен королем вандалов Гензерихом и его воинством. В дальнейшем Италии как страны не существовало. Она была скорее осколками государства.

Уже более 1500 лет нет грозного вождя Атиллы, но его имя известно многим современным европейцам. Его называют «бичом Божиим», который был послан людям за то, что они не верили в Христа. Но всем нам понятно, что это далеко не так. Царем гуннов был самый обычный человек, который очень хотел повелевать огромным количеством других людей.

Его смерть - это начало заката гуннского народа. В конце 5 века племя было вынуждено перейти через Дунай и просить подданство у Византии. Им была выделена земля, «территория гуннов», и на этом история этого кочевого племени заканчивается. Начинался новый исторический этап.

Нельзя полностью опровергнуть ни одну из двух теорий происхождения гуннов. Но можно точно сказать, что это племя достаточно сильно повлияло на мировую историю.